Роман Ким: Девушка из Хиросимы

Р.Ким

Сумико услышала сквозь сон голоса родителей. Они разговаривали на кухне. Сумико не видела отца с прошлой субботы. Он работал в ремонтной мастерской в квартале Минамитакэя и, когда там была срочная работа, не приходил домой целыми неделями.Говорят, на–днях бомбили Токуяму и сбросили листовки на японском языке, — рассказывал отец, глухо покашливая. — В листовках сказано, что сегодня ночью непременно навестят наш город. Теперь, значит, наша очередь. Пойди пораньше и займи место… лучше у Западного плаца, там хорошая щель. Может быть, •придется просидеть несколько суток. А я разыщу вас там.

— А может быть, туда подняться, где миссионерская школа?

Они перешли на шопот. Постепенно шопот становился громче.

— Соседи ездили в Симанэ и привезли мешок тыкв, — сердито сказала мать. — А мы все время сидим на гнилых бататах. Сколько раз вам говорила… Суми–ко по вечерам уже не может читать, не разбирает букв, а у Эйтяна пошли прыщи…

Послезавтра нас сменят.

Сегодня воскресенье.

Я же говорю тебе. Послезавтра сразу же после работы поеду в Арифуку и достану что–нибудь. Нам дадут сигареты, я их обменяю.

Они снова зашептались. Потом после недолгого молчания мать вздохнула и сказала:

— Сумико вчера опять порвала шаровары. Все время лазит по деревьям. Прямо как мальчишка…

Отец тихо рассмеялся.

— Сделай из моих старых холщовых штанов. Я их так прожег, что все равно нельзя носить…

Он еще что–то сказал. Сквозь шуршанье бумаги Сумико расслышала слова матери:

— Сумико поздно заснула… все ждала вас. Пусть выспится. Сегодня ночью, может быть, не придется спать.

Хлопнула дверца ящика для обуви, затем задвинули дверь с деревянной решеткой: отец ушел на работу.

После завтрака мать приготовила вещи для сиденья в щели — тюфяки и баул — и, надев брезентовый чепец, отправилась вместе с соседями выполнять работу, порученную всему околотку, — разбирать старые домики в квартале Мацубара, недалеко от вокзала. Штаб противовоздушной обороны решил расширить улицу, ведущую к набережной. Уходя, мать приказала Сумико:

— Следи за Эйтяном, чтобы не отходил далеко от дома. Если будет тревога, дежурная по околотку соберет детей и отведет всех…

Перед казармой хорошая щель. Кирпичом выложили. Я вчера залезала туда…

Пойдешь туда, куда пойдут все. Покушать я оставила на полке. Эйтяну дашь пшенный отвар, только смешай с бататами, а ты можешь взять галеты из красной баночки. Если будет трев. ога, не забудь взять баул, а то останемся без ничего.

Сумико уселась под деревом у изгороди и стала чинить шаровары, а Эйтян вместе с мальчишками из соседних домов играл возле канавы. Одни бежали, раскинув руки, и выкрикивали: «дон! дон! » — это были американские бомбардировщики. Другие, сидя на земле и вертя палками, кричали: «пан! пан! та–та–та! » — изображали зенитную артиллерию. А те, кто с визгом набрасывался на вражеские бомбардировщики и бодал их, были японскими истребителями «дзеро».

Мальчишка в соломенной шляпе с большими полями подкрался к изгороди и обдал Сумико струей из бамбукового водяного ружья. Вода попала на шаровары и. на ящичек с иголками и лоскутками для латок. Сумико вскочила, выбежала за ворота и помчалась за мальчишкой. Но догнать не удалось. Он юркнул в ворота казенного особняка и крикнул:

Девчонка, а дерешься! Сумитян дура!

Сумико остановилась у ворот особняка. Она знала, что во дворе бегает маленькая, но ужасно злая собачка с очень острыми зубами. Мальчишка повернулся спиной к Сумико и, наклонившись вперед, шлепнул себя по заду. Потом оглянулся и скорчил гримасу. Сумико тоже повернулась спиной и наклонилась вперед, но, заметив, что. из полицейской будки в конце переулка высунулась голова, ограничилась тем, что приставила палец к глазу, оттянула нижнее веко и показала язык. Затем, не оглядываясь, пошла обратно.

С мальчиком в соломенной шляпе она враждовала с тех пор, как он на заборе против ее дома нарисовал мелом зонтик, а под ним две фигуры с непомерно большими головами и подписал: «Сумитян и Такетян». Та–кетян жил в конце переулка; его родители, эвакуировавшиеся из Нагоя, торговали зонтиками из вощеной бумаги,

2

Вернувшись с работы, мать вместе с Эйтяном и Сумико пошла на Западный плац, около которого были вырыты в тени деревьев глубокие щели.