Роман Ким: Японский пейзаж

После крутого перевала вдали показалась высокая гора, очень синяя гора со снежной верхушкой. Ближайшая долина была красной и светло-лиловой, сплошь горная азалия и волчий корень. По краям дороги бамбук и трилистник. Надо было отдохнуть. От синей горы веяло прохладой, но, когда ветерок стихал, становилось жарко. Путники, среди них был один неяпонец, подошли к лачуге, вместо вывески висели рекламы лекарства против усталости «Биота-мин», электробритвы «Браун» и газовых зажигалок «Oricket». Все сели под навесом на скамейки, покрытые цыновкой.

Из лачуги вышла старушка с подносом и, кланяясь каждому в отдельности, поставила чашечки, разлила зеленый чай и предложила соленые сухарики, обернутые морской капустой. В стеклянном ящике у двери лачуги были выставлены бутылки японского виски «Никка», шариковая авторучка и открытки.

Иностранец, на вид ему было под сорок, лысый, выпил чай, закурил сигару. Молодой парень, с прической «битлз», в затасканных кожаных брюках, купил большую карту этого горного района. Высокий, хорошо одетый господин средних лет, с галстуком-бабочкой, внимательно просмотрел все открытки, но не нашел подходящей. Полноватый полуседой джентльмен в серебристо-сером дакроновом костюме купил пачку зубочисток. Остальные трое — супруги с маленькой девочкой, все в японском, — выпили чай и подошли к обрыву. Иностранец сфотографировал статую бога Дзидзо на замшелой скале, потом подошел к супругам и, показав на девочку, спросил:

— Еросии деска? [1] Можно? (япон.)

Супруги переглянулись, улыбнулись, муж поправил очки и ответил с поклоном:

— If you please.

Мать поправила девочке челку и пояс сзади. Иностранец усадил девочку на скамейку, чтобы фоном служили горы вдали, и щелкнул несколько раз. Затем снял родителей с девочкой, подозвал молодого парня в кожаных брюках, но тот с улыбкой помахал рукой перед лицом — отказался.

Высокий японец сел на плоский камень у входа в пещеру и застыл в неподвижной позе. Затем стал медленно поднимать и опускать плечи — делал специальную дыхательную гимнастику.

Путники, оставив старухе несколько серебряных монет с дырками посередине, пошли дальше.

Еще один перевал, началась чаща причудливо изогнутых сосен, по краям узкой дороги росли желтые ромашки и розовые ойрансо — «трава куртизанки». Громко трещали цикады. Синяя гора стала ближе, внизу появилась новая долина, на дне ее виднелась деревушка, десяток хижин с камышовыми крышами, между ними торчали шесты, соединенные веревками, на них сушились халаты. Около деревушки протекала речка среди квадратов рисовых участков.

Иностранец пошел рядом с супругами. Оказалось, что и муж и жена знали английский.

— Вы к озеру? — спросил иностранец у мужа.

— Да. А вы?

— Я тоже. Люблю путешествовать без всяких гидов и удобств, так лучше можно узнать страну и людей. Когда мы доберемся до озера?

— К вечеру придем, — ответила жена. — Вы давно в Японии?

— Уже полтора года. Девочка наверно устала. Ей трудно ходить по горам так много. Слишком рано стала альпинисткой.

Иностранец погладил девочку по голове, она испугалась и хотела заплакать, но раздумала, получив от чужого, страшного на вид дяди таблетку в серебряной бумаге — жевательную резинку.

Супруги узнали, что иностранец — американский дипломат, изучает японское искусство эпохи Муромати и коллекционирует маски театра «Но». До того, как стать дипломатом, собирался писать рассказы по совету своего друга, писателя Стэнли Эллина.

Дипломат спросил супругов: читали ли они современных американских писателей? Муж ответил, что немножко читал и, между прочим, помнит страшный рассказ Эллина о ресторанчике для гурманов, где подавали блюда из человечины. А жена сказала, что читала журналы «Плэйбой» и «Ньюйоркер».

— Рассказ Эллина, запомнившийся вам, — сказал дипломат, — это лучший рассказ двадцатого века во всем мире. А где вы работаете?

Супруги сейчас нигде не работали. Муж был учителем английского языка в одной школе около Токио, но был уволен за участие в забастовке, проведенной Всеяпонским союзом учителей. Он добавил с улыбкой, показав на шею:

— И выяснилось, что надо срочно делать операцию…

А жена сказала, что кончила педагогический институт в Осака, но из-за туберкулеза не смогла устроиться на работу по специальности, пришлось работать кельнершей в баре. Она улыбнулась.

— Меня тоже уволили. Из-за состояния здоровья.