Алексей Хапров - Наследник

— Ну и что? — недоумевал Радик.

— А то, что неизбежно начнут судачить, будто не я тебя усыновил, а ты меня "уродителил", — объяснил я.

— Да пусть судачат, сколько хотят! Пошли они все подальше! Ну, дядь Жень! Ну, пожалуйста!

В конце концов мое сердце дрогнуло.

— Ладно. Будь по-твоему.

— Ура! — радостно запрыгал мальчик.

— Но только чтобы слишком много не хулиганил, — для порядка погрозил пальцем я.

— Слишком много не буду, — пообещал он.

О том, чтобы не хулиганить вообще, речи, разумеется, не шло.

Жить мы стали в Коломенском, в доставшемуся Радику по наследству доме.

Честно говоря, в качестве хозяина я в нем освоился не сразу. На первых порах меня от него отталкивало и воротило. Слишком уж много было связано с ним нехороших воспоминаний. Слишком уж глубоко еще сидели они в памяти.

По ночам я часто не мог заснуть. Мне чудилось, что где-то рядом бродят, не находя покоя, души Баруздина, Катерины и Матроса. Что в коридоре вот-вот зазвучат гулкие, неторопливые шаги, и в темноте проявятся их бледные, туманные призраки.

Видя, что я никак не обрету душевный покой, Радик предложил организовать перепланировку:

— Дядь Жень, давай переделаем все так, чтобы о былом ничто не напоминало.

Этот незатейливый, на первый взгляд, ход оказался самым, что ни на есть, верным. После капитального ремонта в доме словно поменялась аура.

Прошло два года. Это было время спокойной и счастливой жизни. Радик учился, я работал (мне удалось устроиться по специальности в один столичный НИИ). И казалось, что так будет всегда. Но наступил момент, когда все резко изменилось. Нас снова стали преследовать тени прошлого.

В тот день Радик отмечал свое совершеннолетие. К нему пришла подруга, и я, чтобы не смущать их своим присутствием, отправился в гости к тете Клаве и дяде Саше. Вернувшись вечером домой, я обнаружил в почтовом ящике какой-то странный конверт. На нем отсутствовал штемпель. Это говорило о том, что его доставила сюда не почта. Конверт был старый, потрепанный, пожелтевший от времени. Обратный адрес не значился. Я уже хотел было его вскрыть, но тут обратил внимание, что письмо адресовано моему приемному сыну. Впоследствии я не раз терзался сожалением, что этого не сделал. Я еще тогда почувствовал, что оно несет в себе нечто недоброе. Ознакомься тогда я с ним, скрой его от мальчика, глядишь, и все было бы по-прежнему хорошо. Но я счел непорядочным совать нос в чужие дела, и передал конверт непосредственному адресату.

На следующее утро Радик выглядел угнетенным и подавленным. Поначалу я не придал этому серьезного значения. Мол, к вечеру очухается. Но вечером было то же самое.

Ночью до меня донесся его испуганный вскрик. Я вскочил с кровати, выскочил в коридор, и заглянул в его комнату.

— Что случилось?

— Ничего, — пробурчал он. — Сон страшный приснился.

Последующие дни положительных изменений в его настроение не внесли. Я чувствовал, что на душе мальчика лежит какой-то тяжкий груз. Я несколько раз пытался вызвать его на откровенный разговор, но он упорно отмалчивался. И тогда мне впервые пришла мысль, что причиной его внезапно начавшейся депрессии является то самое письмо.

— Что в нем было? — прямо спросил его я.

— Да так, ничего, — отмахнулся он.

Но по тому, как при этом побледнело его лицо, я понял, что своим предположением я угодил в самую точку.

Когда Радик ушел в школу, я тайком перерыл все его вещи. Но письма в них не оказалось.

Прошел месяц. Состояние мальчика не улучшалось. Правда, он всячески пытался это скрыть, стараясь держать себя бодро и весело. Но я видел, что его жизнерадостность неестественна и фальшива. Он по-прежнему кричал во сне. Его не отпускали ночные кошмары.

Я попытался уговорить его обратиться к врачу. Но он и слышать об этом не хотел.

— Тогда, может, сменим обстановку? — предложил я. — Продадим этот дом, купим другой. Когда перед глазами ничто не напоминает о прошлом, оно само собой забывается.

— Тут дело не в доме, — вздохнул Радик. — Тут все гораздо серьезнее.

Но разъяснять смысл сказанного он не стал…

Те проклятые майские дни до сих пор стоят у меня перед глазами.

Была пятница. Я уже собирался уходить с работы домой, как меня позвали к телефону. Звонил Радик. Он сообщил, что уезжает с приятелями на выходные за город.

— Вернусь в воскресенье вечером, — пообещал он. — Не возражаешь?

— Я не только не возражаю, но и всячески приветствую, — ответил я. — Отдохни и развейся. Тебе это явно не помешает.