Патриция Корнуэлл - Жестокое и странное

- С краю небольшая ранка. Ничего существенного, - сказала Сьюзан, показывая мне.

- Он так сильно прикусил язык, что столько крови? - спросил Марино.

- Нет, - ответила я.

- Из-за этого уже поднялся шум. - Он повысил голос. - Я думал, что вам это небезразлично.

Положив в некотором замешательстве скальпель на край стола, я вдруг поняла.

- Вы были свидетелем.

- Да. Я же говорил вам. Все посмотрели на него.

- На улице не совсем спокойно, - продолжал он. - Я не хочу, чтобы кто-то уходил отсюда в одиночку.

- Что значит "не совсем спокойно"? - переспросила Сьюзан.

- На Спринг-стрит с утра болталась кучка каких-то набожных типов. Им как-то удалось пронюхать, что у него кровотечение. А когда машина с телом отъехала, они как полоумные двинули сюда.

- Вы видели, когда у него началось кровотечение? - поинтересовался Филдинг.

- Да, конечно. Ток включали дважды. В первый раз послышалось такое громкое шипение, словно пар выходит из радиатора, и из-под маски потекла кровь. Они говорят, что-то не сработало.

Сьюзан включила пилу "Страйкер", и никто не пытался перекричать громкий звук, пока она пилила череп. Я продолжала заниматься органами. Сердце было здоровым, коронарные сосуды в отличном состоянии. Когда пила смолкла, я вновь стала диктовать Филдингу.

- Вес? - спросил он.

- Сердце - сто шестьдесят восемь, и единственная спайка левой верхней доли с дугой аорты. Обнаружила даже четыре паращитовидные железы, если вы успели заметить.

- Успел.

Я занялась желудком.

- Он почти трубковидный.

- Неужели? - Филдинг подвинулся поближе, чтобы рассмотреть. Поразительно. Такому здоровому парню требуется минимум четыре тысячи калорий в день.

- Ну уж по крайней мере в последнее время он их не получал, - заметила я. - У него в желудке ничего нет Абсолютно пусто и чисто.

- Он не ел в последний раз? - спросил Марино.

- Похоже, что нет.

- А они обычно едят?

- Да, - ответила я, - обычно да.

Мы закончили к часу ночи и пошли вслед за работниками похоронной службы во двор, где стоял катафалк. Когда мы вышли из здания, в темноте замерцали красные и синие огоньки. В холодном сыром воздухе слышались треск радио, гудение моторов, а за цепочным ограждением автостоянки образовалось огненное кольцо. В колышущемся пламени свечей были видны мужские, женские и детские лица.

Не теряя времени, работники похоронной службы быстро погрузили тело Уоддела в катафалк и захлопнули заднюю дверцу фургона.

Я не разобрала, кто-то что-то сказал, и неожиданно через ограду, словно падающие звезды, полетели свечи, мягко приземляясь на дорогу.

- Ненормальные фанатики! - воскликнул Марино. Оранжевые фитильки усеяли асфальт крошечными огоньками. Катафалк стал поспешно выезжать со двора. Мелькали фотовспышки. Я заметила фургончик восьмого телеканала на Мэйн-стрит. Кто-то бежал по тротуару. Полицейские затаптывали свечи, двигаясь к ограждению и требуя очистить территорию.

- Мы не хотим, чтобы здесь возникли какие-нибудь осложнения, - пояснил нам один из офицеров, - если вы, конечно, не желаете просидеть здесь всю ночь взаперти...

- Палачи! - крикнула какая-то женщина. К ней присоединились другие голоса, и множество рук, схватившись за цепочное ограждение, стали его трясти.

Марино торопил меня, подталкивая к моей машине. Толпа скандировала все громче: "Палачи, палачи, палачи... "

Я возилась с ключами, уронила их, подняла и наконец нашла тот, что нужно.

- Я провожу вас до дома, - сказал Марино.

Я включила обогреватель на всю мощность, но так и не могла согреться. Дважды проверив дверцы, я убедилась в том, что они заперты. Ночь начинала походить на нечто сюрреалистическое странной асимметрией светлых и темных окон и едва уловимым мельканием теней.

Мы пили на кухне скотч, потому что бурбона у меня не оказалось.

- Не понимаю, как вы пьете такую гадость, - проворчал Марино.

- Выберите себе в баре что-нибудь другое на ваш вкус, - предложила я.

- Обойдусь.

Я не совсем представляла себе, с чего начать разговор, а Марино явно не собирался брать инициативу в свои руки. Он был в напряжении, с красным лицом, с прядями влажных седых волос, прилипших к его лысеющей голове, и курил одну сигарету за другой.

- Вы когда-нибудь раньше присутствовали на смертной казни? - спросила я.

- Не было нужды.

- Однако на этот раз вы сами вызвались. Значит, нужда была, и немалая.

- Если сюда добавить лимон и содовую, будет не так противно, честное слово.

- Вы хотите, чтобы я испортила хороший скотч? Пожалуйста, посмотрим, что там у нас есть.