Хью Пентикост - Двадцать четвертая лошадь

— Как я поняла, вы включаете сюда Линду, Гая, Джонни и Джорджа… Я имею в виду — в наш маленький семейный кружок, — уточнила она. — Если это так, то больше никто не приходит мне в голову… за исключением, конечно, Джарвиса Энглхардта… — Она хитро улыбнулась. — Только не понимаю, куда это вы гнете, лейтенант?

— Он в очень вежливой форме дает нам понять, — резко вмешался мистер Джулиус, — что один из этой компании — убийца… И он — инспектор, а не лейтенант.

Дуглас Прейн собрался с духом:

— Нам посчастливилось, что за это дело взялись вы, мистер Брэдли, Джулиус так часто говорил о вас. И о вашей скромности…

— Спасибо, — сказал Брэдли. — Моя задача, однако, заключается в том, чтобы изловить наглого жестокого убийцу. — Он обвел строгим взглядом всех собравшихся.

— Конечно, — поспешно согласился мистер Прейн, — я должен извиниться за то, что не встретил вас, когда вы пришли, но вы поймите, что означает для меня это ужасное дело… Для меня и для моей семьи. Я… я, в общем, уже не молод, инспектор.

— Вполне вас понимаю, — мягко сказал Брэдли.

— И если бы за дело взялся кто-нибудь менее дружественно настроенный к нам, то это могло бы оказаться для нас очень опасным…

— Опасным? — Брэдли внимательно посмотрел на него. — Значит, вы признаете, что опасность существует?

— Конечно, признаю, — ответил Дуглас Прейн. — Видите ли, сэр… — и он поднял свою бледную руку, — для семьи Прейн наступили тяжелые времена. Моя фирма… А теперь это… Я знаю, как подобные вещи могут повлиять на жизнь людей…

— О-о! — вырвалось у Брэдли.

— Репортеры, фотографы… Они будут высматривать, вынюхивать… наша частная жизнь, наши человеческие права, наше будущее счастье — все в ваших руках, мистер Брэдли…

Мистер Джулиус издал какой-то странный приглушенный звук и, отвернувшись, ушел в противоположный угол комнаты. Брэдли смотрел на Дугласа Прейна с таким видом, словно тот представлял собой интересный клинический случай.

— В вашем расследовании, — продолжал в напряженной тишине Прейн, — вам, естественно, придется раскапывать многие факты, касающиеся нас. Я убедительно прошу вас, инспектор, не предавать их гласности, если они не будут непосредственно связаны с этим делом.

— Какого рода факты? — спросил Брэдли довольно холодно.

Прейн беспокойно шевельнулся в своем кресле:

— Ну как же, сэр! Дело мое потерпело крах. И в настоящий момент я нахожусь в весьма неловком положении — меня содержит моя дочь Патриция…

— Отец! — вырвалось у Пат.

— Мне еще предстоит улаживать важные вопросы, инспектор, — продолжал Прейн. — Поскольку серьезность моего финансового положения подверглась огласке… Короче говоря, когда человек падает, всегда найдутся люди, которые с удовольствием его еще и лягнут при падении. Такова уж человеческая природа. Поэтому я считаю, что мое настоящее положение не должно стать достоянием гласности — разумеется, если это возможно.

Брэдли ничего не ответил.

Пальцы Селии Девон замерли над вязаньем.

— Интересная точка зрения, не находите, инспектор?

— И потом, конечно, — продолжал Дуглас Прейн, — остается вопрос о Глории.

— Да, несомненно, остается, — подтвердил Брэдли и посмотрел на Пат. Девушка уже отвела глаза от отца, и головка ее лежала на плече Джонни.

— Глория была такая взбалмошная, инспектор… вечно попадала в… ну, скажем, в неприятные истории… С этими фактами вы тоже столкнетесь. Нужно ли их предавать огласке?

— В мои обязанности не входит снабжать газеты сплетнями, мистер Прейн! И то, что попадет в печать, будет исходить или от вас самих, или от членов вашей семьи, или от ваших друзей…

— Благодарю вас, инспектор! Искренне благодарю, — с чувством проговорил Прейн.

— И это все, что вы хотели мне сказать, мистер Прейн?

— Ну… да. Думаю, что все.

— И вы ничего не хотите сообщить нам, что могло бы помочь отыскать убийцу вашей дочери?!

— О господи! А что я могу сообщить?

— Вы уверены, что не знаете никого, кто мог бы быть ее врагом? Или мог бы выиграть в случае ее смерти?

— У Глории ничего не было, и ей нечего было завещать кому бы то ни было.

— Я не имел в виду деньги, — сказал Брэдли. — И я не уверен, что вы до конца осознали все происшедшее. Дело в том, что вашу дочь убили преднамеренно и хладнокровно!

— Дорогой мой, это был просто протест против проявления дурного вкуса!

— С ума можно сойти! — вырвалось у мистера Джулиуса, который сидел в кресле в дальнем углу комнаты.