Сэм Льювеллин - Кровавый удар

— Там было полно голубых, — сказал он. — Наверху все в чем мать родила. Я не хотел, чтобы Леннарт влип... ну, сам понимаешь. — На блестящей воде вырисовывался его профиль, черный и жесткий. Слишком жесткий: он говорил не всю правду.

— Расскажи-ка мне все, — потребовал я. — Зачем ты пошел за ним?

— Ну пожалуйста. — В его голосе вдруг зазвучало какое-то детское отчаяние, как будто он вот-вот в чем-то сознается. — Я знал, что ты ужасно расстроишься, если с Леннартом что-то случится там, куда я его привел.

— Какой ты заботливый! — заметил я.

— Ну да, — сказал Дин, неуязвимый для сарказма. — Вот я и полез за ними, но когда поднялся, все двери уже были закрыты. И тут одна открывается, и из нее выскакивает жуткий старый гомик, весь размалеванный и с фотоаппаратом, и говорит: "Если хочешь бесплатно посмотреть на бравого морячка, то заходи". Дверь была открыта. Там было вроде окошка в соседнюю комнату. А в ней старый хрыч тянул Лен-нарта за шорты.

— У этого типа был фотоаппарат?

— Я ж говорю, Леннарт был пьян в дупелину. — Дин, казалось, не слышал моего вопроса. — Он сам не соображал, что делает. Я подумал: "Кому надо, чтобы этот гад с фотоаппаратом приперся потом на "Союз" к шкиперу и сказал: "Посмотрите на эти фотки, вот ваш парень, он путается с типом, который ему в деды годится, а познакомил их член команды "Лисицы"? Ну вот, этот, с аппаратом, стоит и хихикает. Я вышиб у него аппарат, и тут Леннарт завопил как резаный и выскочил из комнаты, придерживая шорты. Мы рванули оттуда, фотоаппарат выкинули из окна такси, но пленку вынули. Леннарт хотел ее тоже выкинуть, а я сказал, что она нам еще сгодится.

Он неотрывно смотрел на черную морскую даль. Добрый старина Дин, подумал я. Никогда своего не упустит.

— Ну вот, — продолжал Дин. — А на следующий день на судно заявился какой-то тип из службы безопасности.

— На "Лисицу"?

— Ну да. Тебя не было на борту. Он начал к нам приставать, и мы его выпроводили.

— Вы?

— Я и Мэри.

— Ты и Мэри, — повторил я. Преследуемый Дин и убитая Мэри.

— А Мэри знала, что ему надо?

Он покачал головой.

— Я отдал пленку Леннарту. Мэри говорила, что он хороший парень. Шальной немного этот Леннарт. К тому времени он уже сообразил, что можно с этой пленки заполучить пару фунтов, но не хотел, чтобы она была на "Союзе", потому что там все время шныряют и вынюхивают разные типы. И он ее отдал Мэри. А Мэри — мне, вроде как на хранение. Потом мы приплыли в Медуэй, и там Леннарт погиб. Так что я прихватил пленку и смылся на свою хазу.

— А люди из службы безопасности ее искали?

— Ага.

— И ты принес ее обратно на "Лисицу".

— Ага.

— Почему на "Лисицу"?

— Мы же сошли на берег, — объяснил он. — Это было верное место. Я не думал, что кто-нибудь станет ее там искать.

— А потом ты собирался вернуться, забрать ее и продать.

— Ага.

— Кому же?

— Гомику, который был с Леннартом.

— То есть мистеру Джонсону.

— Ну да, его так называли. Только его зовут по-другому.

— Как ты собирался его разыскать?

— Он всегда бывает на пьянках. Я его и раньше видел.

У меня внезапно перехватило дыхание.

— Где?

— На "Лисице".

— На "Лисице"?

— Он всегда на судах — в этом году, в прошлом. Он тут болтался, когда мы были в Чатеме. Нас, правда, никто не знакомил. Но его фамилия Уилсон.

— Уилсон? — с трудом прохрипел я. — Дикки Уилсон?

— Маленький такой. Пижон.

На миг мир замер.

Есть вещи возможные, а есть вещи невозможные. Например, вот это.

Ну, а если подумать... Если контр-адмирала Ричарда Уилсона засняли на оргии гомосексуалистов с русским подводником, неудивительно, что он хочет заполучить пленку.

Если...

Я уселся на крышку люка и стал глядеть на серебряную дорожку, которую луна мостила через залив Лайм.

Дикки прекрасно знал, что такое слухи. Если он распустит слух, что я наехал на русского подводника-дезертира, люди начнут это повторять. Если многие будут повторять это, то люди нервного склада начнут этому верить, не думая, как, собственно, можно совершить политическое убийство с помощью винта пятидесятипятифутового корабля.

Даже не важно, поверят в это или нет. Достаточно, что это начнут повторять. А через какое-то время имя Билли Тиррелла уже будет не отмыть. И тогда Биллу Тирреллу конец как журналисту, потому что никто не будет давать ему информации. И как владельцу яхты ему конец, потому что его братец Кристофер жаждет умыть руки. А самое главное — никто не поверит в существование непристойных фотографий Дикки.