Сэм Льювеллин - Тросовый талреп

Крэтч посмотрел на меня и автоматически улыбнулся, продемонстрировав при этом дорогую белизну зубных насадок.

— О, морской адвокат! — воскликнул он. — Слышал, что у тебя была авария. Теперь-то все идет нормально, а?

Я кивнул и сказал Финну:

— Вы нужны мне на пару слов.

Финн улыбнулся одной из своих телеулыбочек:

— Как раз сейчас я занят по горло.

Я взглянул ему прямо в черные маленькие глазки, похожие на кусочки антрацита.

— Мне надо с вами поговорить о Курте Мансини.

На какое-то мгновение его лицо окаменело. Потом он нахмурился. И я испытал прилив радости, потому что эта неподвижность, как и этот хмурый взгляд были у него контролируемыми. Это были необходимые выражения лица, которые он надевал сообразно ситуации, как надевал плащ, если за окном шел дождь.

— Думаю, что такого я не знаю, — сказал он.

— Да нет, вы его знаете, — заверил я. — Вы встречались с ним, когда снимали «Бегущего Чарли» на Тортоле.

Его челюсти напряглись, адамово яблоко на горле подпрыгнуло.

— Нет, — сказал он. — Я так не думаю.

Я вытащил из своего кармана ту самую фотографию из альбома Ви.

— Вы здесь рядом с ним.

— Неплохая компания, — сказал Крэтч, заглядывая через плечо Финна.

На верхней губе Финна появился пот, кожа его сделалась тошнотворно желтой.

— Повторяю вам, — процедил он. — Я не помню, чтобы где-нибудь его видел. Когда бы то ни было.

Я взял его под руку и повел вдоль понтона, подальше от больших ушей Крэтча.

— А чего же вы тогда испугались? — спросил я.

Он рывком высвободил свою руку.

— Ничего. Послушайте, я занят.

И двинулся прочь по понтону. Я медленно пошел за ним. Крэтч увязался следом.

— У наших Глэдис, по правде сказать, все время растрепаны волосы, — болтал он. — Я верно расслышал, что ты упоминал «Бегущего Чарли»?

Я кивнул.

— Интересные пещи иной раз говорят, — заметил он. — Я вот слышал, что причина, по которой наш Том больше не снимает полнометражных фильмов, заключается в том, что на съемках «Бегущего Чарли» царил какой-то бардак. И когда в Штатах открыли коробки с пленками, то обнаружили, что в некоторых из них вместо пленок был кокаин. И поскольку там не нашлось больше ничего такого, на чем можно бы было построить обвинение, то просто возникли догадки насчет Томми. Ну, уж он-то должен был знать кое о чем. Я слышал, ты ездишь в Дэнмерри? «Три Бена», да? Дело в том, что Дэвид Лундгрен вложил немножко деньжат в тот фильм. Забавно, что ты узнаешь об этом от меня.

— Дэвид Лундгрен? — вырвалось у меня.

— Ну, ты же знаешь. Этот богач.

Я с трудом мог выдавить:

— Да, знаю.

Лундгрен и Мансини, сидящие в баре. Мансини, разгуливающий по баракам каменоломни, словно он — их владелец.

— У тебя все в порядке? — спросил Крэтч.

— Все отлично, — ответил я.

— Вот и хорошо. Не забывай, кто подсказал тебе это, ладно?

Я прошел вперед и нагнал Финна. Он не смотрел на меня. Я сказал:

— Я теперь часто вижусь с Мансини. Я передам ему, что встретил вас.

Он повернулся и посмотрел на меня. На его сером, осунувшемся лице не осталось ничего телевизионного. Он произнес медленно, словно разговаривал с ребенком:

— Я думаю, что это было бы немного неумно. Потому что это может внушить ему мысль, что вы проявляете любопытство к его делам. А уж если ему придет в голову подобная мысль, то весьма вероятно, что вас как-нибудь прибьет к берегу мертвым. Меня бы это вполне устроило. Только не нужно впутывать меня в свои дела.

Он пошел прочь и забрался в серебристый «вольво» вместе со своей группой. Он сделал хорошую работу. Я был в этом убежден. Семь лет назад Дэвид Лундгрен вложил деньги в некий кинофильм, на съемках которого Курт Мансини сильно перепугал Тома Финна. А теперь Дэвид Лундгрен и Курт Мансини снова оказались в одном деле. И снова люди испуганы. Причем в некоторых случаях испуганы до смерти. И я втянут во все это. И что еще хуже — Фиона тоже.

Мне следовало сделать две вещи. Я должен выяснить больше о Курте Мансини. И я должен дождаться, пока Джордж наведет экстренные справки о «Пиранези» и они начнут приносить плоды. Тогда мне надо будет довести это все до конца. Потому что если наводишь справки о ком-то, столь могущественном, как Лундгрен, с фактами у тебя должно быть все в порядке.

Садовая улица — очаровательный глухой уголок XVIII века, достаточно близкий к центру Бристоля, чтобы быть заполненным адвокатами с зубами, как у рыбы пираньи, и архитекторами. Я позвонил Давине Лейланд из Саутгемптона, и она уже была в пути. Я быстро прошел мимо медной таблички с моим именем, мимо моей секретарши Энид и поднялся по дубовой лестнице XVIII века в свой кабинет.