Сэм Льювеллин - Тросовый талреп

— Я позвоню Веберу.

— Предпочитаю новых друзей, — сказала она.

Ее голос снова стал мягким.

— Я тоже. — Помолчав, я добавил: — Держи Гектора поблизости. И не делай ничего такого, что может поставить тебя под угрозу какого-нибудь несчастного случая. Я возвращаюсь.

— С нами все будет в порядке, — сказала она. — Ты там за собой присмотри.

Я повесил трубку. Я сидел в своем кабинете в центре большого города и чувствовал себя ужасно одиноким. Потом я набрал номер Готфрида Вебера. Он сам подошел к телефону. Переспросив, действительно ли я имею честь говорить с уважаемым Готфридом Вебером, я сказал:

— Вы переписывались с Эваном Бучэном.

— А... Из Шотландии. — Голос ученого, спокойный и ясный, со слабым немецким акцентом. — Прекрасно помню.

— Мне хотелось бы поговорить с вами об этом, — сказал я.

— О чем?

— Об одной партии токсических отходов.

— А в чем там проблема?

— Эти отходы проследовали при посредничестве одного торговца в Италию к «Пиранези». Мне необходима помощь для проверки того, что произошло с этими отходами после того, как «Пиранези» их получила.

— Это будет трудно, — сказал он. — Вы читаете газеты?

— А что такое?

— Дело в том, что предприятие «Пиранези» горит уже четыре дня. Какой-то взрыв. Сгорел административный корпус, все сгорело. Все исчезло. В «Файнаншел таймс» есть фотография. Послушайте, у меня тут сейчас аврал. Но завтра я буду в Женеве. Пообедаем вместе?

— Конечно, — с трудом выговорил я.

— Ресторан «Пальмира», — сказал он. — У озера. В восемь часов.

Я попросил Энид принести «Файнаншел таймс». На девятой странице красовалась фотография дыма, окутавшего какое-то промышленное предприятие. Небольшая заметка сообщала, что этот пожар продолжается уже четыре дня.

Джордж Хэйтер, предлагая мне пройти по следам этого груза, должен был знать, что «Пиранези» горит. Старый приятель Джордж. Но он — торговец токсическими отходами. Как и отметила Фиона.

К полуночи я, страшно усталый, добрался до Женевы и снова остановился в гостинице «Дю Роне». Портье одарил меня улыбкой типа «добро пожаловать домой», но она меня не приободрила.

Я ведь был адвокатом, а адвокаты действуют в рамках закона. В противном случае они перестают быть адвокатами и становятся такими же, как все остальные. Но завтра утром я намеревался тайком проникнуть в кабинет Джорджа (то есть совершить вторжение в чужое владение) и нарушить конфиденциальность его документации (а это уже кража со взломом). Если бы не голос Фионы на другом конце линии, мне было бы труднее поверить, что липовые данные мне выдал Джордж, с которым я шел на яхте всего-то пару дней назад.

Я лежал на прекрасном диване в гостинице «Дю Роне» и воспаленными докрасна глазами пристально смотрел в потолок. В пять утра я сбросил ноги с дивана и вытащил из своего чемоданчика тот номер «Файнаншел таймс». Фабрика уничтожения отходов все еще красовалась на девятой странице, распространяя свой грязный черный дым по Генуе.

А за моим окном в Женеве мало-помалу наступало утро, и улицы принялись гудеть в своей деловой манере. Я чувствовал себя отделенным от здешней жизни, этаким чужестранцем.

Напротив конторы «Очистка от отходов» было какое-то кафе. Я зашел туда в полдень и занялся кипой газет. В них продолжали рассказывать о «Пиранези». Пожар еще не погашен. Административные службы и документация уничтожены. Для Джорджа это как манна, упавшая с неба.

Пот капал с моих рук на газетные страницы. Люди сновали туда-сюда по ступенькам этого узкого здания, словно пчелы перед летком улья. «Сегодня он не пойдет на ленч», — подумал я. В моем животе возникла раздражающая пустота. Он закусывает сандвичами у себя в кабинете, а я понапрасну трачу время. Воздух был влажным и тяжелым, над горами погромыхивало. Я начинал чуть ли не радоваться тому, что он вообще не выйдет оттуда.

Однако без десяти минут час, когда кафе, где я сидел, заполнилось, он быстро сбежал по ступенькам, помахивая чемоданчиком, и его большое, смугло-розовое лицо выражало самодовольство, вполне соответствующее голубому костюму из льняной полосатой ткани. Он шел прямиком через улицу по направлению ко мне. Я укрылся за газетой «Ля Свисс». Не хватало, чтобы он устроился перекусить в этом кафе! Но он обменялся рукопожатиями с каким-то мужчиной, сидевшим за одним из столиков снаружи, и оба двинулись куда-то в сторону озера.

Я сделал глубокий вдох и ощутил, как под рубашкой по спине бежит пот. Затем я заплатил по счету, не спеша перешел улицу и вошел в дверь конторы. Хэлен сидела за своим столом, мрачная и деловая, такая очаровательная, что, чмокнув ее в щеку, я почувствовал себя Иудой.