Сэм Льювеллин - В смертельном круге

Последовало продолжительное молчание. Где-то поблизости слышался голос, говоривший по-арабски, и щебетали ласточки, залетая под черепичную крышу. Наконец Хонитон прикурил свою сигарету. Он отложил в сторону зажигалку.

— Наглое голословное утверждение.

Я почувствовал себя как бык в посудной лавке. Мне хотелось все разнести, но я сдержался и сказал:

— Вы имеете деловые связи с Джеймсом де Гроотом. Вы сотрудничали с компанией «Лас Бразас». Я видел фотографии. И через Джеймса вы связаны с компанией «Си Хорз Лэнд», которая занимается шантажом против предприятия, где я совладелец...

— Хватит! — оборвал меня Хонитон.

Хорошо, подумал я, послушаем, что ты будешь говорить.

— Вы утверждаете, что Поул сказал вам это?

Его голос был спокоен, даже слишком спокоен. У меня сразу похолодело в животе. Надо было отдать ему должное, он мог потерять все, но вел себя как человек, которому нечего бояться.

Я утвердительно кивнул.

Он потягивал свой джин с тоником и выпускал дым через ноздри на лацканы своего безупречного пиджака.

— Боюсь, что вас ввели в заблуждение. Я не имею никаких дел с компанией «Си Хорз Лэнд».

Я улыбнулся в ответ: у меня были солидные аргументы.

— В библиотеке моего кузена Джеймса есть фотография, на которой вы изображены вместе с людьми из этой компании.

Он согласно кивнул.

— Год, нет, одиннадцать месяцев назад я вышел из совета директоров этой компании.

У меня снова возникло странное чувство.

— Почему вы оставили компанию?

— Мне не нравились некоторые... методы... ведения дел другими директорами...

— Какими?

— Я не собираюсь говорить об этом с посторонними лицами.

Я пожал плечами. Мне-то были известны методы ведения дел компании «Си Хорз Лэнд». Я спросил:

— Почему же тогда Поул Уэлш сказал, что действовал по вашему поручению?

Он покрутил стаканом, в котором позвякивали кусочки льда.

— Это трудно понять. Я могу только предположить, что он мог вам сказать... неправду, потому что хотел отвести подозрение от кого-то еще.

— От того, кто с ним находится в дружеских отношениях?

Веки Хонитона дрогнули. В их круге было циничное правило: не реагировать на такие вопросы. И он нашел выход:

— Бывают обстоятельства, против которых ничего нельзя предпринять. Поул очень перспективный молодой человек. Я никогда не буду поддерживать обвинения против него.

— И что же это за обстоятельства?

Он встал и твердой походкой, прямо держа спину, пошел в дом. Вернулся, держа в руках лист бумаги, который передал мне.

— Вручаю вам это ради Поула, меня совсем не заботит, что произойдет с вами.

Я посмотрел на бумагу. Это было письмо.

"Дорогой Хонитон!

Мы весьма огорчены тем, что вы приняли решение оставить пост директора «Си Хорз Лэнд». Я хотел бы поблагодарить вас за все, что вы сделали для компании, и я говорю не только от себя, но и от имени Деке Келльнера. Искренне Ваш

Джеймс де Гроот".

Деке Келльнер, подумал я. Так вот кто пытался спрятать свое лицо от объектива фотокамеры на том снимке, который я видел в библиотеке Джеймса.

И, вспоминая волосы и разворот плеч, я понял, что это был Деке Келльнер.

Хонитон сказал:

— Рассчитываю, что вы примете участие в гонке. С интересом буду наблюдать за вами.

Я встал, думая о Поуле. Ведь он был в ужасе от того, что потерял сейф. И я вспомнил вчерашний вечер, когда у него хлестала кровь из носа там, на мраморной лестнице. Он врал мне в Байонне, потому что потерял самообладание. И кузен Джеймс тоже потерял самообладание, но в Англии. Оба они испугались одной только мысли, что кто-то заподозрит их в сотрудничестве с Келльнером.

— Благодарю вас, — сказал я. — Все это очень интересно.

Я вернулся в отель и позвонил Мэри. Похоже, она была рада услышать меня. И на меня разговор с ней действовал благотворно.

— Есть новости? — спросила она.

— Он был здесь, — ответил я, изо всех сил стараясь говорить спокойно. — И сейчас он где-то здесь. Недалеко от Марбеллы. Я видел людей, которые встречали его.

— Ты мне говоришь правду, да?

— Конечно, — ответил я, стараясь, чтобы голос не выдал меня. Мэри знала меня достаточно хорошо, чтобы почувствовать даже невинную ложь. И я поспешил закончить разговор, сказав ей: — Мне пора. Береги себя.

И положил трубку.

Мэри скорее всего осталась недовольна этим разговором, но что я мог еще поделать? Генри шел уже семьдесят второй год. И если он взялся бороться с таким крепким орешком, как Деке Келльнер, то появлялось много поводов для беспокойства.