Ольга Лаврова - Волшебные узоры

Сергей Филиппович снова обратился к гравюрам.

-- Я, видимо, старомодный человек: люблю точЭность, люблю тщательную проработку деталей... -- он испытующе и задумчиво смотрел на Игната. -- Из тебя может получиться толк... Возьму кое-кому показать, не возражаешь?

Игнат покраснел от радости: у Сергея Филипповича были знакомства среди художников.

-- Как говорили в старых романах, весьма польщен.

-- Вот и ладно. -- Собеседник сложил листы в папку, завязал тесемочки. -- Ешьте, ребята, ешьте! Не брезгуй свеклой, Афоня. Стимулирует кишечник -легче переваЭривать то, что творится вокруг.

Афоня беспечно переваривал все, что творилось на свете, но послушался и зачерпнул ложку свеклы. Оркестр заиграл что-то дежурно-ресторанное, пары потянулись танцевать. Игнат следил за светловолосой, очень юной и очень декольтированной девушкой, которую рискованно кружил и перебрасывал с руки на руку рослый самоувеЭренный партнер.

-- Я вас могу угощать вполне свободно. Разбогател на старости лет.

-- Наследство из Америки? -- спросил Афоня.

-- Разве Балашиха в Америке? Хотя, если Земля плосЭкая... Сестра у меня в Балашихе умерла. Оставила дом, хозяйство. Полно всякого добра, и я -единственный наследник. Ну-ка, за упокой ее души, -- радушный хозяин налил и подмигнул Афоне: -- Отпустим Игнашу танцевать? Он там на кого-то глаз положил.

Игнат помрачнел.

-- Благодарю. Не так одет, чтобы лезть к незнакомым девушкам.

-- Кстати, о покойниках, -- сказал Афоня. -- У нас в подъезде вчера человека чуть не убили. -- Музыка как раз оборвалась, и последние слова раздались слишком громко.

Сергей Филиппович вскинулся:

-- Как это "чуть не убили"?

Афоне помешал ответить пожилой мужчина интеллигентной наружности с "Курьером Юнеско" в кармане пиджака.

-- Простите, я вижу четвертое место у вас не занято. Если разрешите...

-- Нет, -- безапелляционно отрезал Сергей Филиппович.

Мужчина был, вероятно, приезжий, из постояльцев гостиницы (при которой располагался ресторан), и пришел скромно поужинать после суматошного столичного дня. Устало и беспомощно он огляделся и отважился проявить настойчивость.

-- Еще раз простите, но место явно свободно, а больше нигде в зале...

Сергей Филиппович привстал и с внезапно прорвавшимся бешенством ухватился за спинку свободноЭго стула.

-- А ну, светильник разума, чеши отсюда!

-- Невероятно... -- произнес интеллигент и поспешно отступил.

Никишины оба испытывали некоторую неловкость после разыгравшейся сцены, но Игнат не мог оторваться от разительно изменившегося лица Сергея Филипповича. Собственно, лицо было то же, но глаза... Глаза расшириЭлись и буквально пылали. Казалось, что тени вокруг них -- это закопченные пламенем веки.

"Портрет... я просто обязан", -- который раз думал Игнат. Но как передать этот яростный огонь? Он быстро потухал, и Сергей Филиппович говорил ровным тоном: "Нервишки шалят. После всего пережитого". Вот и сейчас помянул нервишки и спокойно вернулся к прерванной беседе:

-- Так, значит, чуть не убили?

-- Пырнули ножом, лежит в больнице без сознания, -- подтвердил Афоня.

-- А за что?

-- Никто не знает. Самого спрашивали -- тоже не знает.

-- Как же спрашивали, раз без сознания?

-- Очнулся на минутку, -- Афоне нравилось перескаЭзывать страшную историю. -- И кто такой?

-- Да вы его даже видели. Он вчера на стадионе рядов на пять ниже сидел. И все нам рукой махал. А вечером его... представляете?

-- На стадионе? Нет, не обратил внимания.

-- Вообще-то, жалко дядю Лешу, он был малый ниЭчего.

Игнат слушал вполуха: снова танцевали, снова взлеЭтала и рассыпалась волна светлых волос по обнаженным плечам.

Сергей Филиппович заговорил между тем веско и внушительно:

-- Что поделаешь, детки, в жестокий век живем. ОдЭного Кеннеди убили. Другого убили. Кинга убили. Уже на Папу Римского с ножом кидались. На этом фоне случай с каким-то дядей Лешей -- пустяк. Почти естественный отбор. А, Игнат?

Обернувшись, тот увидел, что Афоня стащил сигареЭту из его пачки и курит.

-- Афанасий!

-- Подумаешь... -- протянул Афоня и ткнул сигарету в остатки свеклы.

-- Извините, не уловил про естественный отбор.

-- Эх, Игната, много я чего повидал на своем веку? Стариковские мысли, они едкие. Иногда этак раздумаешься о жизни... Вот волк идет за оленьим стадом. Кого он ест? Слабого, больного. Без него олени выродятся. Он -- как санитар. А у людей? Ты посмотри хоть направо, хоть налево. Тупые, спина колесом, глазки сонные. А вон тот? Часть брюха, выпирающая из воротничка, называется головой. Ну как их не есть? Нет, людям тоже нужны волки! Истории нужны санитары.