Джон Гилстрап - Пятьдесят на пятьдесят

– Агент Коутс? – окликнул его другой смотритель, сопровождавший двух туристов с рюкзаками: парня и девушку, обоим лет по двадцать. – У этих людей есть информация, которая может оказаться полезной.

Расселл Коутс подлез под ленту заграждения и подошел к юной паре:

– Я руковожу расследованием этого убийства.

– Гэри Комбз, – представился молодой человек, протягивая руку. – А это моя жена Мэнди.

– Рад познакомиться. Что у вас?

Супруги беспокойно посмотрели друг на друга.

– Начните вы, Гэри, – предложил Расселл.

– Хорошо. Не знаю, действительно ли это важно, но прошлой ночью, где-то около полуночи, мы слышали крики, как будто кого-то избивают.

– Мы не можем с полной уверенностью сказать, что кого-то били, – уточнила Мэнди.

– Нет, конечно, нет, но теперь, когда я вспоминаю…

– Вы слышали крики, – прервал Расселл. – Именно так вы выразились: крики, но вы не можете точно сказать, что это были за крики.

– Да, именно так, – подтвердил Гэри. – Похоже, будто кричал ребенок.

Тим поднырнул под заграждение и встал рядом с боссом.

– Так, это интересно, – сказал Расселл. – А слов вам не удалось разобрать?

– Нет. В сущности, я не уверен, что слышал хоть что-то членораздельное. Потому я и решил, что это был ребенок. Вы же знаете, когда дети заходятся от крика, слов при этом не разобрать, – ответил Гэри.

– С какого расстояния доносились крики?

– Метрах в ста от нашего лагеря, – сказала Мэнди.

– А далеко отсюда это место? – спросил Тим.

Гэри повернулся к смотрителю:

– Мы ночевали примерно там, где вы нас встретили. Насколько это далеко?

– Меньше километра. Прямо по этой тропе.

Расселл молчал, анализируя информацию. Как эта сцена с ребенком связана со стрельбой?

– Когда вы пришли сюда? – спросила Сара.

– Вчера вечером, – ответила Мэнди.

– Со стороны вершины или снизу по склону?

– Снизу.

– Значит, вы проходили мимо людей, поставивших здесь палатку?

– Да, помню, мы видели палатку, но людей не было, – сказал Гэри. – Готов поспорить, однако, что в этой группе была по крайней мере одна женщина.

– У них над входом в палатку висел веночек из цветов, – вмешалась Мэнди.

– Сара Роджерс, а не помните ли вы случайно, сколько среди всего этого народу семейных пар?

– Шесть, – последовал незамедлительный ответ.

– Вы уверены? – Расселл не мог скрыть изумления.

– Фотографическая память, – улыбнулась Сара.

– Отлично. Это значительно сужает границы поиска, не так ли? – Потом он обратился к молодой паре: – Давайте-ка вернемся к тому месту, откуда вы слышали крики.

Эйприл Симпсон взглянула на часы и подошла к окну посмотреть, не видно ли торговца подержанными автомобилями. Прошло уже пятнадцать минут, как он уехал на ее «джио».

Оглядев окрестности огромной стоянки, она не увидела и следов толстого торговца в плохо сидящем костюме. Пожилая чета положила глаз на кремовый «шевроле-каприс», а бойкий молодой продавец ее обхаживал. Это ж сколько надо иметь денег,

чтобы позволить себе такой автомобиль? Сто штук в год? А Эйприл пытается наскрести крохи, чтобы выкупить своего сына.

Отчего ее жизнь пошла наперекосяк? Ведь когда-то они с отцом мечтали, как она станет актрисой. Видит бог, у нее были для этого все данные, она была звездой в каждом спектакле театральной школы.

Их план был прост и ясен. Отец будет работать в две смены, пока она не окончит Школу искусств Северной Каролины, а покорив Бродвей, Эйприл пристроит специально для него флигель к своему дому в Хэмптоне. Отец уйдет наконец с завода – он ведь стольким пожертвовал ради нее после смерти матери; она перед ним в вечном долгу. Когда они Белух предавались таким мечтам, его глаза светились надеждой.

Однако, строя планы, они не могли предусмотреть одного – опухоли. Она только две недели отучилась в колледже, когда ей позвонили и попросили срочно приехать домой. Отец упал на лужайке перед домом, и диагноз оказался хуже некуда. Рак годами обвивал ствол мозга, сказали врачи. По их словам, ему оставалось жить месяца два. Через три дня его не стало.

И вот в восемнадцать лет она осталась сиротой и очень скоро столкнулась с суровой реальностью. Ее отец был разорен. Хуже чем разорен – у него были огромные долги. Он пропустил уже три платежа по закладным за дом.

Через два месяца она оказалась на улице. А потом все покатилось под откос, все быстрее и быстрее. Удивительно, как ярки воспоминания, хоть прошло девять лет; боль нисколько не притупилась. Ей невыразимо недоставало отца, она лишилась привычного комфорта, но главное – она потеряла надежду, под знаком которой прошло все ее детство, которая вела ее к осуществлению мечты.