Дик Фрэнсис: Пятьдесят на пятьдесят

То, что просто скверное настроение перешло в устойчивую депрессию, я понял на Королевских скачках в Аскоте, когда толпа радостным ревом приветствовала возвращение очередного фаворита, до сей поры обделенного наградами.

Я спрашивал себя снова и снова, что здесь делаю. Обычно в это время в Аскоте либо слишком жарко и даже в летнем костюме обливаешься потом, либо льет дождь, и непременно промокаешь до нитки. И вообще я предпочитаю неформальную обстановку небольших и уютных ипподромов в Мидленде. Но мой дед, начинавший семейный бизнес, всегда использовал в качестве одного из главных маркетинговых инструментов возможность лишний раз появиться на публике рядом с королевскими особами. Утверждал, что это придает нам респектабельности, которой он всегда так жаждал.

Дед был, а я и по сей день — букмекеры. Парии мира скачек. Мы никому не нравимся, многие нас даже ненавидят, в том числе и те, кто зарабатывает на жизнь азартными играми. Со временем я обнаружил, что мои клиенты никогда не становятся моими друзьями, в то время как городские инвесторы вполне могли подружиться и установить самые близкие отношения с брокерами по торговле акциями. Большинство постоянных клиентов даже не знали моего имени. Или же не хотели знать. Что ж, по крайней мере, честно. Ибо и я тоже, по большей части, не знал их имен. Мы были просто участниками игры, где один из партнеров пытается разорить другого. Думаю, что в данной ситуации рассчитывать на взаимоуважение или дружбу просто глупо.

— Двадцатку на седьмой номер, — сказал высокий молодой человек в котелке и швырнул мне банкноту.

Я покосился на доску, где мелом были отмечены ставки на лошадь под номером семь.

— Двадцать фунтов на номер семь при соотношении одиннадцать к двум, — сказал я, забирая его банкноту и присоединяя ее к стопке других слева от меня.

Небольшой принтер заурчал и выплюнул билет, который я протянул молодому человеку. Он выхватил у меня билет и быстро отошел, словно не хотел, чтобы кто-то видел, как он общается с парией. Его место перед моей стойкой тотчас занял невысокий полный джентльмен в разноцветной жилетке, которая вела неравную борьбу с сильно выпирающим брюшком. То был один из моих постоянных клиентов на королевских скачках в Аскоте. Я знал лишь его инициалы — Эй-Джей, но, как они расшифровывались, понятия не имел.

— Сотню на Сильверстоуна, — прошипел он мне, сжимая в пухлых пальчиках свернутые в трубочку двадцатифунтовые купюры.

— Сто фунтов на номер два при соотношении пятьдесят на пятьдесят, — сказал я, забирая наличность, и снова покосился на табло со ставками. Маленький принтер, точно по волшебству, выплюнул еще один билет, я передал его толстяку. — Желаю удачи, Эй-Джей, — сказал я ему, вовсе не имея в виду, что повезти должно именно ему.

— Чего? — спросил он, удивленный моим комментарием.

— Желаю удачи, — повторил я.

— Спасибо, — пробормотал он и ушел.

В добрые старые времена, когда букмекерство являлось скорее искусством, нежели наукой, каждую ставку записывал в специальную книгу ассистент. Теперь же, как и большинство остальных показателей, ставки заносились в компьютер. Тот самый компьютер с принтером, который распечатывал билеты. И в нем сохранялись копии всех ставок, которые мы приняли, а также постоянно обновляемые данные по доходам и убыткам в зависимости от исхода скачек.

Давно миновали те дни, когда букмекер ориентировался лишь на свое чутье и решал, когда и насколько следует менять расценки, зафиксированные на модном электронном мониторе. Теперь все решал компьютер. И букмекеры уже не руководствовались инстинктом ни на йоту.

Рано начав работать, я сперва был у деда мальчиком на побегушках. Моя задача состояла в том, чтобы брать у него наличные и использовать их в ставках на какую-либо лошадь у других букмекеров — лошадь, на которую у него ставили по-крупному, — и все это с целью уменьшить риски. Если лошадь проигрывала, он хоть и немного, но зарабатывал. И наоборот: если лошадь выигрывала, он не слишком много терял. Теперь даже этим занимался компьютер, делал ставки, вводил данные по лошадям в Интернет даже во время скачек. Романтика и азарт, присущие букмекерству, куда-то испарились.