Филипп Джиан - Вот это поцелуй!

Я затаил дыхание. Весь превратился в прослушивающее устройство. Наверное, я бы мог услышать, как паук прядет свою нить.

Сначала я ничего не услышал. Море. Антрацитовая глыба. Ничего на горизонте. Тишина – хоть ножом режь. Масляное море.

Но потом до меня откуда-то донеслись очень тихие звуки. Издалека. Слабые, невнятные. Как будто с другого конца света.

Согнувшись в три погибели, я двинулся в том направлении, откуда они шли. Брюки Мэри-Джо висели у меня на плече. Бедная моя верная старая подруга. Ох! Держись, Мэри-Джо! Ужас, неописуемый ужас! Я продвигался вперед так быстро, как только мог. Я проходил эти переплетавшиеся друг с другом зеленые коридоры насквозь один за другим, эти коридоры, покрытые тиной, мерцающими водорослями, пятнами мха, кружевами водянистых растений. Я приближался к цели. Вот я остановился – теперь до моего слуха доносился странный шум, вроде звона надтреснутого колокола. Бум… бум… Охрипший колокол… Бум… бум… Постояв минуту в задумчивости, я пошел дальше.

И вскоре заметил проблеск света. В одном из боковых проходов. Колокол больше не звонил. Я прижался к стене и затаился. Поднял на лоб свои жутковатые и смешные очки, чтобы получше рассмотреть, что происходило там, в конце коридора. Под сводчатым потолком горела голая лампочка, висевшая на конце двух сжатых в гармошку проводов. Кто-то прерывающимся голосом рявкнул: «Чертова шлюха!» Или: «Черт! Шлюха!» Точно не помню. Потом что-то упало и покатилось. Бум-бум-бум… Я бы сказал, что это было железное ведро. Мне тогда и в голову не пришло, что это было ведерко для угля, но теперь, когда вы мне об этом сказали, я понимаю, что вы правы. Да, одно из тех старых ведер для угля, в форме конической печной трубы, такими пользовались в стародавние времена, когда люди жили как скоты, разводя огонь в своих жилищах и задыхаясь от избытка окиси углерода.

– А ты, кретин, знай копай, пидор поганый! – заорал Рамон.

Я не знал, к кому он обращался. В щель между двумя досками деревянной перегородки мне не было видно, что происходит, я видел только его. Его рубашка вся была в пятнах крови. Брюки тоже испачканы кровью и забрызганы грязью. Но он не был похож на раненого, просто переводил дух. С очень довольным видом.

Резким ударом ноги я без малейшего усилия вышиб дверь (я их уже не считал). Это был просто кусок фанеры на петлях из жести, которые от первого же удара треснули, как спички.

Я почувствовал, что слева от меня кто-то есть, и выстрелил Рамону прямо в колено. Это было лучшее, что я мог сделать, прежде чем посмотреть налево.

Там оказались еще двое, через секунду я уже держал их на мушке, одним глазом косясь на Рамона, который с воем рухнул на землю. Это были его дружки. Я едва не всадил в каждого по пуле, чтобы не подвергать себя излишнему риску. Но они застыли, как статуи, с искаженными физиономиями. Молодые совсем были.

Тут я заметил Фрэнка. В яме. Похожего на зомби.

Я приказал парням лечь на живот и положить руки на затылок, целясь то одному, то другому как раз в голову. И они поняли, что этот приказ следует выполнить немедленно, увидев, до какой степени я взвинчен. А точнее, вне себя от бешенства. Когда я смотрел на Фрэнка… На зомби, вылезшего из могилы… Жуть… Сволочи! Когда я смотрел на Фрэнка, я не мог слова вымолвить! Ну, вы меня понимаете.

Я схватил Рамона за волосы и без промедления потащил к тем двоим, сунув ему дуло пистолета в ухо. Мой взгляд за что-то зацепился в глубине подвала, но я был слишком занят. Спешил. Я ударил Рамона кулаком прямо в морду, чтобы он угомонился. Раскроил ему щеку.

Когда-то у нас с Крис была параболическая антенна, и я поймал по ней документальный фильм про родео. Я позвал Крис, чтобы она тоже посмотрела на этих парней, на этих чокнутых молодых американцев. Одно из состязаний заключалось в том, чтобы как можно быстрее связать теленка. Мы с Крис так и застыли перед экраном, разинув рты, совершенно завороженные этим зрелищем. Эти парни связывали телят со скоростью света! Мы не верили своим глазам.

Теперь у меня на все ушло три секунды. Если что, я бы выстрелил им прямо в голову. Я воспользовался синтетическими веревками со специальными защелками на концах. Связал им руки за спиной. Крепко-накрепко стянул запястья. Они не проронили ни слова. Я обращался с ними жестоко. Продыху не давал. Превращал собственный страх в пылающую головню для их устрашения. Нам про это часто твердили.

Ну вот. Неплохо сработано. Я быстро поднялся с колен.