Джон Берли - Уайклифф разрывает паутину

Уайклифф достал из бумажника банкноту и протянул ей:

— Спасибо. Вот, это покроет стоимость разговора.

Она ничего не сказала, но деньги скомкала и сунула в карман фартука.

— Должен сообщить вам, что Хильда беременна не была.

— Стало быть, соврала?

— Да.

— Вот, значит, как…

— Вы, по-моему, даже не удивлены.

— Девчонка сама напросилась.

— Что вы имеете в виду?

— Она сама нарывалась на неприятности, придумывала приключения на свою… Джеймс — дурень, избаловал ее, но мне все равно его жаль.

— Вы жалеете Джеймса Клемо? Но ведь не далее как вчера утром его задержали в вашем дворе с ружьем в руках.

— А, вы об этом! — Она теперь накрывала на стол для себя и сына. — У него весь пар обычно в гудок уходит. Он всегда был таким. Вообще-то он и мухи не обидит.

— Почему он так уверен, что в смерти Хильды повинен ваш сын?

Она крупными ломтями кромсала буханку хлеба и не отвечала. Уайклифф настаивал:

— Миссис Рул, я подошел к той стадии расследования, когда на некоторые вопросы мне необходимы конкретные ответы. Имеют эти вопросы отношение к совершенному преступлению или нет, решать только мне. Отвечать вам все равно придется. Почему Джеймс Клемо убежден, что это Клиффорд изнасиловал и убил его дочь?

Джейн покосилась на маленький будильник, стоявший на каминной полке.

— Он скоро придет покушать. Часов у него нет, но он никогда не опаздывает больше, чем на десять минут.

— Миссис Рул!

Она наконец встретилась с ним взглядом и только теперь сдалась.

— Будь по-вашему! Вы ведь знаете про Эстер?

— Мне известно только, что после окончания школы она работала у вас, а потом ее приняли в свою семью Клемо.

Джейн поглаживала столешницу костлявыми пальцами.

— Спустя полгода после того, как она поселилась здесь, ее изнасиловали.

— И это сделал ваш сын?

— Элинор на него свалила и меня заставила ей поддакивать.

— Я что-то не совсем вас понимаю…

— Это Элинор, мать Джеймса, которую схоронили в прошлую пятницу… Это она все устроила, — Джейн поджала губы. — Она была очень волевая дама.

— Да, но какое отношение она могла иметь к…

— Гордон — мой муж, а ей он приходился братом… Он изнасиловал Эстер… Она в то время еще была совсем пигалицей, но хотя ее мамаша и гуляла напропалую, сама-то она себя блюла в невинности. Во всем нам подражала. Бывало, разденется до пояса и моется под краном, нас не стесняется, нет, чтоб подумать… Вот и накликала беду на свою голову. Однажды меня не было дома, и Гордон силком взял ее. Конечно, бедняжка перепугалась насмерть, долго в себя приходила. Эх, надо было мне раньше вмешаться… Так вот, тогда еще был жив старик Клемо — отец Джеймса, а если бы он узнал, что Гордон вытворил такое, мы бы с фермы вылетели в одну секунду. Он был строгих нравов, набожный, как все пуритане.

Она издала глубокий вздох.

— Так что решили все взвалить на Клиффорда. Элинор никогда бы не подставила брата, вот и устроила так, что мой мальчик оказался виноват. Что с него взять-то, со слабоумного? С матушкой Эстер легко договорились, да ей было на все наплевать, а самой девочке пообещали, что, если будет держать язык за зубами, ее примут в семью Клемо, как родную, и у нее будет настоящий дом. Если подумать, то у маленькой сиротинки не было выбора, так ведь?

— И Джеймс Клемо ничего обо всем этом не знает?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— С того дня, как померла Элинор, на всем белом свете остались только мы с Эстер, кто знает об этом. Теперь вот вы еще, само собой. Клиффорду никто ничего не говорил, — в этот момент со двора донесся звук тяжеловатых шагов. — Он идет. Неужели придется ему сейчас рассказать?

— Не вижу никакой необходимости.

— Так вы уходите? А ко мне сегодня придет оценщик от адвоката. Им нужен список вещей Агнес.

— Знаю. Прежде чем уйти, я хотел бы еще раз осмотреть ее комнату.

Джейн обиженно дернула плечом.

— Я здесь только жиличка.

— Ой! — Это Клиффорд вошел и увидел гостя.

— Садись есть суп. Нальешь себе сам.

Уайклифф поднялся наверх в комнату Агнес.

Шторы были задернуты, плотно закрывая маленькое окно, и в спальне царил мрак. Он раздвинул шторы и огляделся. Здесь, казалось, ничего не изменилось с того момента, когда они с Керси вошли сюда впервые. Только болванка с седым париком исчезла.

Ему нужно было осмотреть картины. Всего их оказалось четыре — все написаны маслом, разных размеров, но в одинаково затейливых позолоченных рамах. Уайклифф мало смыслил в живописи, но понял, что перед ним просто украшения интерьера, которые подбирают в тон мебели или под цвет обоев. Рамы наверняка дороже самих полотен. Все четыре работы были подписаны авторами, но ни одной подписи он не сумел разобрать.