Майкл Ридпат - 66 градусов северной широты

— Сейчас не скажу, — ответил Маркус. — Насчет дальнейшего ничего не могу обещать. Это будет зависеть от того, что выявит следствие.

— Оно ничего не выявит, — с явным вызовом проговорила Харпа.

— В таком случае вам нечего беспокоиться.

— Вас уволили из «Одинсбанка», так ведь? — спросила Шарон.

— Да, — ответила Харпа.

— Вы считали Оскара виновным?

— Нет. Непосредственно нет.

— Как это понять?

— Ну, Оскар возглавлял лондонское отделение банка. Он очень активно расширял его, делал очень много заимствований на рынках долгосрочного кредита. Вот почему банк в конце концов обанкротился, а я потеряла работу.

— И кого же вы считаете непосредственно виновным? — спросил Магнус.

Харпа посмотрела ему в глаза. Потом опустила веки.

— О Господи, опять то же самое.

— Габриэля Орна?

Харпа кивнула.

— Я говорила вам.

Магнус взглянул на Шарон. Для основательного допроса Харпы было слишком рано. Помимо всего прочего, такие допросы должны вестись на исландском языке, чтобы показания были юридически значимы. И Бальдур будет недоволен подобной самодеятельностью. Но оставался последний вопрос, давно уже ждущий своего ответа.

— Харпа, где вы были в тот вечер, когда убили Оскара?

Она вздрогнула.

— Он был убит в Лондоне, так ведь?

Магнус кивнул.

— Так вот, я была в Исландии.

— Можете это доказать?

— Да, конечно. На другое утро я рано пришла на работу. Если угодно, можете справиться у Дисы.

Минут через сорок Магнус остановил машину у терминала аэропорта.

— Спасибо, что познакомил меня с Харпой, — проговорила Шарон, дотронувшись до его плеча. — Я признательна тебе за все твои хлопоты.

— На тот вечер алиби у нее бесспорное. Но мне кажется, какое-то отношение она к этому имеет. Я подумал, тебе следует знать ее версию — на тот случай если у вас что-то выявится.

— Оскар был интересным человеком.

— Здешняя пресса ненавидит его и его друзей банкиров.

— Мне это понятно. Но люди, хорошо знавшие Оскара, как будто благоговели перед ним.

— Насколько я понимаю, именно поэтому он и увлекал людей за собой. Он выглядел живым воплощением успеха. Но не могу отделаться от мысли, что именно поэтому и погиб.

— Хочешь сказать, что он заслуживал смерти?

— Нет-нет. Это не нам судить. И мне приходилось расследовать убийства гораздо более неприятных людей, чем Оскар; уверен, что и тебе тоже. Сам он никого не убивал, так ведь?

— Нет, но обанкротил всю страну. Он и его приятели.

— Да, но ведь Оскар и его друзья разрушили экономику не нарочно. Это не умысел — скорее несчастный случай на производстве. Непредумышленное убийство, непреднамеренное. Но люди садились в тюрьму и за непредумышленные преступные деяния.

— Что собираешься делать теперь? — спросила Шарон. — Прекратить расследование?

— Бальдур был бы доволен. Но в самоубийство Габриэля Орна мне слабо верится. В эти выходные я свободен. Пожалуй, поговорю кое с кем из людей, опрошенных нами после его смерти.

— Звони, — сказала Шарон.

— Непременно. И желаю успеха с Чарли.

Возвращаясь из аэропорта, Магнус проехал мимо Хафнарфьордюра, рыболовного порта на краю лавового поля рядом с Рейкьявиком, и огромного алюминиевого завода в Стреймсвике, где в январе вынесло на берег тело Габриэля Орна. Магнус свернул с шоссе, направляясь к гавани, окруженной невысокими холмами. Городок стал популярным местом жительства среди наиболее состоятельных представителей среднего класса, некоторые дома были проданы несколько лет назад за баснословные цены.

Магнус вел машину вдоль подножия хребта, пока не оказался в районе новостроек. Над одним из незавершенным объектов неподвижно зависла стрела подъемного крана. Было ясно, что достроят этот дом не скоро.

В некоторых кварталах теплилась жизнь. Остановившись, Магнус перечитал копию записей допроса Исака Самуэльссона, провожавшего Арни после смерти Габриэля Орна. Записи страдали непоследовательностью. В них отмечалось, что Исак студент, хотя Арни не указал, где он учится, живет он вместе с родителями, отец его, Самуэль Давидссон, министр или был таковым в январе, когда проводился допрос. Очевидно, он лишился этой должности после «революции сковородок и кастрюль».

Магнус вылез из машины и пошел в сторону одноэтажного, стоящего особняком дома. Из этого удивительно удачно спроектированного коттеджа открывался прекрасный вид на гавань. Он имел бы еще более привлекательный вид, если бы не стройплощадка в ста метрах.