Татьяна Моспан - Партия в преферанс

- Пошли, - незаметно появившаяся Вера взяла его за руку. - Я знаю, что надо делать.

...Они сидели на крыльце бабки Матрены и спорили. Вернее, спорил один Николай.

- Нет, - он непонимающе мотал головой. - Это ничего не даст. Столько мороки, а результат...

- Надо действовать последовательно, - не соглашалась Вера. - Зачем мы пошли к этой Глафире? Чтобы узнать, в каком году был приобретен дом. Так?

- Так.

- Я тебе ещё раз говорю, что существует возможность узнать это другим образом. Архивы...

- Вера, ты сама очень убедительно недавно говорила, что прошло очень много лет. Почему сейчас твердишь другое? Какие архивы, какие могут остаться документы?

- Да ты что?! - возмутилась Вера. - Сразу видно, что никогда дела с этими конторами не имел, уж с чем другим, а с бумагами у нас полный порядок Это же не что-нибудь купить-продать. Это - собственность. Дом! - со значением произнесла она. - Вспомни, какой при Хрущеве учет был, сам в деревне летом жил, видел, как наши бабки овец да поросят от чиновников прятали. За каждую лишнюю голову налог драли, а тут - дом продать! В городе есть бюро технической инвентаризации, при каждой купле-продаже справка составляется. Такие бумаги могут быть и в администрации поселка.

Николай, открыв рот, смотрел на Веру.

- Никогда бы не догадался. Только, - он замялся, - в 64-м году уже Брежнев у власти был.

- Это не важно. Запись в бюро инвентаризации должна остаться. Найдем!

Договорились, что в администрацию поселка обращаться не стоит, лучше в город съездить.

- Это мне проще, - сказала Вера. - Знакомая там есть.

Она уехала, пообещав завтра вернуться, а Николай и Малыш остались в Степаниках.

Колька вызвался помочь бабке Матрене по хозяйству.

- И, милый, какое у меня сейчас хозяйство, сенокоса нет, корову не держу, молоко сама у соседки беру, когда надо. Хочешь, забор вон почини, чтобы собаки да куры не лазили. А то пока Петьку дождешься, совсем развалится.

С забором провозился до вечера. Гнилое все, одно трогнешь, другое само валится.

Скрипнула калитка, в дом вошла крепкая женщина с тяжелой сумкой.

- Коля, иди сюда, - через несколько минут раздался из открытого окна голос бабы Матрены.

Войдя в дом, он увидел бутыль самогона, литров на пять.

- Ничего себе! - ахнул он.

Оказывается, бутыль принесла соседка, которую звали Петровна, на сохранение.

- Я для дела вино выгнала, этому дай, тому дай, сама знаешь, водки не накупишься (Николай помнил, что вином здесь называли самогон), а мой узнает, не отвяжется, пока все не высосет, - жаловалась Петровна бабке Матрене. - У меня сегодня день ангела, между прочим. Дай, думаю, зайду к соседушке, посидим, поговорим.

- И то дело, - согласилась бабка Матрена, только мне для веселья одной рюмки довольно.

- И мне столько же, - засмеялась Петровна.

- А тебе хватит стучать, - обратилась бабка Матрена к Николаю. - Сходи на пруд, рыбку поуди, Петькина удочка в кладовке валяется.

- Да я давно не ловил, - стал отказываться Колька.

- Эх, хвост, чешуя, не поймал я не ...уя! - пропела Петровна, подмигнув Николаю.

- Да будет тебе, - остановила соседку бабка Матрена и снова присоветовала гостю: - Сходи, сходи, а на дорожку вот, прими лафитничек.

Она поставила перед ним расширяющуюся кверху граненую рюмку на ножке. Такая рюмка, помнил он, была и у бабушки Мани.

- Спасибо, - смутился Николай. - Только, извините, пить я не могу.

- Врачи, что ль, запретили? - удивилась бабка Матрена.

- Да. - Врать пожилым женщинам было неудобно, но он решил держать себя в руках. Хватит, выпил свое!

- И правильно, - подхватила соседка. - Не пей. Надо же, встречаются еще, оказывается, непьющие мужики! Мой как на рыбалку вырвется, так грязь грязью притащится. В дом тогда не пускаю, на веранде дрыхнет или на сеновале.

- Он и без рыбалки...

- Это точно, - опять засмеялась Петровна. - Куда его, черта, девать?

Женщины заговорили о хозяйственных делах, и Николай почувствовал себя лишним.

- Схожу-ка я, действительно, на пруд, посмотрю, что там ловится.

- Иди, милый, иди.

Малыш, завидев Кольку с удочкой и ведерком, кинулся к нему. Вот это дело, вилял он хвостом, а то торчишь тут как пришитый. Чувствовалось, что пес нашел общий язык с собачьей сворой и они приняли его, как родного, но сбегать с хозяином на пруд - дело святое.

Колька, представив бутылку с вином, выгнанным для "дела", улыбнулся и вспомнил одну забавную и чудовищно несправедливую историю, тоже связанную с самогоном, свидетелем которой был в детстве.