Татьяна Моспан - Партия в преферанс

- Дом она когда купила: до смерти Пимена или после? - замирая, спросил Николай.

Бабка Матрена вздохнула.

- И-и, когда это было, милок! Не помню я, запамятовала. Вроде после. Сначала дом купила, а потом Гришку дурака забрала, - стала опять объяснять Матрена. - Наши деревенские поговаривали, что могла бы и совсем его там оставить, да не захотела.

Он сник.

- А встретиться с ней можно? - спросила Вера, прочитав немой вопрос в Колькиных глазах.

- Отчего же нельзя?

- Полина когда умерла? - продолжала допытываться Вера.

- Не помню, лет десять, может, больше. Пожар она учудила. Мишка Шатун крик поднял, Глафира вовремя прибежала, успели водой залить, а то бы и дом спалила. После этого пожара на тот свет и убралась.

- Это какой Шатун, не из Ежовки ли? - удивился Николай, услышав знакомое прозвище.

- А то откуда же? Он, балаболка. Из Ежовки сюда переехал, как деревню разорили.

- Он и сейчас здесь живет?

- Вон его дом с худой крышей, второй от краю, - показала рукой бабка Матрена.

Колька молчал, сраженный услышанным, значит, и Мишка Шатун здесь. Ну и дела...

- Ты, Вера, своди его к Глафире-то, может, она ещё чего расскажет. Матрена, кряхтя, поднялась со ступенек. - Яблоки вот падают и падают, куды девать? Урожай нынче. У тебя-то есть? - спросила она Веру.

- Да, две яблоньки хорошо уродились.

- А-а, я думала тебе с собой навялить. Жалко, сорт-то больно хороший, я не ем, зубов нет. Петька не знаю, когда приедет из Мурманска своего. И чего там застрял, жил бы здесь, на родине, нет, понесло его, черта, в такую даль. Матрена шумно вздохнула. - Раньше хоть ребятишки залезут, обтрясут, а теперь и ребятишек не осталось, одни старики.

- Я тебе их в печке к чаю насушу, - пообещала Вера.

- Насуши, все не пропадать добру.

Бабка Матрена, продолжая ругать сына и далекий Мурманск, ушла. Николай, не замечая её ухода, продолжал сидеть на крыльце.

- Ну, что, пойдем к бабке Глаше? - Вера дотронулась до его плеча.

- Что? - вздрогнул он. - Подожди. Есть ли смысл к ней идти?

- То есть как? - опешила Вера.

- Дом в Степаниках был куплен сразу после смерти Пимена, так?

- Да, - ответила Вера. - Не понимаю, куда ты клонишь?

- Я и сам уже ничего не понимаю. Просто подумал, что дом куплен на те самые деньги, которые были в кубышке. Стало быть, нет никакого наследства.

- А те монеты, что оказались у тебя, ведь ты их нашел уже после смерти Пимена, они откуда взялись?

Николай обхватил голову руками.

- Ничего не понимаю, ни-че-го!

- Надо все выяснить до конца, - спокойно сказала Вера.

- Зачем тогда это завещание, которое он оставил моей бабушке? Ерунда какая-то!

Подбежал Малыш и, дружелюбно виляя хвостом, полез к Николаю на колени.

- Подожди, Малыш, не до тебя.

- Да пусть, - остановил её Николай, - хоть у кого-то день удачно сложился, вон морда у него какая веселая.

- Я думаю вот что, надо выяснить, когда был продан дом, а после этого делать выводы. Пимен был не тот человек, который пустые завещания писал. Пошли к Глафире!

Дом, в котором проживало семейство Пимена, резко отличался от других в деревне. Действительно, корабль, вспомнил Николай, оглядывая крепкое строение.

- Да, такой ещё век простоит, и ничего ему не сделается! - сказала Вера, оглядывая крепкие хоромы.

Бабка Глафира была дома одна. Она долго не могла понять, чего от неё надо. Вера, взяв инициативу в свои руки, быстро нашла с ней общий язык.

- Да не пугайтесь вы, мы уточнить хотим, когда документы на дом оформлялись?

- Купчая?

- Купчая, - подтвердила Вера.

- И, милая, не помню я, - замахала руками старуха.

- А вы посмотрите, бумаги какие-то есть?

Глафира затрясла головой.

- Нету.

- Этого не может быть, - строго сказала Вера, - бумаги у всех есть.

- Нету бумаг, Полина сожгла, сама чуть не сгорела.

У Николая упало сердце. Вот оно что... Не зря, как только бабка Матрена про пожар сказала, сразу почувствовал что-то неладное.

Он вышел во двор и увидел... Маню. Она несла ведро с кормом и бормотала что-то непонятное. Увидев Кольку, остановилась и радостно засмеялась. Он готов был поклясться, что она почти не изменилась. Мужеподобные черты лица, платочек в горошек, широкая темная юбка до полу, - время, словно в насмешку, пощадило её.

Продолжая бормотать себе под нос, она исчезла в глубине двора.

Николай вновь почувствовал себя маленьким мальчишкой. Ежовка, бабушка, кипящий самовар... Вот сейчас появится Маня и заговорит скороговоркой: "Гришка у батьки деньги украл".

Может, она что-нибудь знает, подумал он, может, спросить у нее? Но тут же отказался от этого, вспомнив бессмысленный взгляд слабоумной. Вряд ли она поможет. Да и грех беспокоить больного человека. Вот он, Пименов клад. Николай ещё раз окинул взглядом пятистенок. Громадный домина!