Паула Гослинг - Кобра

Направившись к двери, Малчек окликнул:

– Клер? Все в порядке. Можешь выходить. Клер!

Наклонив голову, он услышал, как она задвигалась, выбираясь из ванны. На улице не стихали шум и крики, достаточно громкие, чтобы заглушить выстрелы. Гроган, наверно, думает, что Малчек вытащил Клер из дома через заднюю дверь.

Послышался щелчок выключателя света в ванной, и Клер открыла дверь. Ему следовало бы на нее за это рассердиться: с таким же успехом на его месте мог оказаться Эдисон, зовущий ее по имени.

– Все в порядке, – сказал Малчек тихо, – он мертв. Остатки адреналина еще пульсировали в венах Малчека, и он чувствовал, как возбуждение охватывает его тело. Он непроизвольно обратил внимание на очертания фигуры Клер под тонким хлопком старомодной ночной сорочки. Он ощущал, как откликнулось его тело на бессознательно сделанное ему приглашение. Малчек раздраженно подумал о причинах, так часто совершающихся на войне изнасилований, поскольку в этот момент малейший повод мог бы сорвать его с места, бросить через холл заставить подмять Клер под себя и овладеть ею. Малейший повод. Малчек стыдился этого импульса, но тот не проходил. «Боже, – подумал он, – убирайся ты из этого света, женщина. Пожалуйста!»

Клер была готова в любой момент снова скрыться в ванной, напуганная, уязвимая, но предательский свет обрисовывал ее позу – ноги расставлены, грудь вздымалась, и к тому же она падала от частого, панического дыхания.

– Все кончено, – сказал он, сам слегка задыхаясь.

Клер медленно прошла по коридору, и Малчек вспомнил, что снотворные таблетки все еще держат ее в своем коконе и для нее все движется одновременно и быстро и медленно.

Он сделал шаг навстречу, но остановил себя, позволяя ей подойти самой, глядя в его лицо без дрожи. Свет из ванной все еще делал видимым ее тело, но с исчезающей ясностью. Медленно, с каждым шагом, круглый изгиб ее бедер, длинные ноги, тонкость стана и выпуклость груди терялись в складках мягкой белой материи. Он сжал кулаки.

– Ты убил его? – спросила она тоненьким, недоверчивым голоском.

На одном ее плече проступало влажное пятно, а блестящие волосы были мокрыми с одной стороны. На нее капала из крана вода, когда она лежала в темноте на твердом холодном кафеле, прислушиваясь к выстрелам, скованная ужасом. В голове у нее неотвязно крутилась мысль о том, что ванна очень похожа формой на гроб.

Когда она подошла совсем близко, Малчек резко взял ее за локти и втолкнул с неуместной силой в комнату с телом ее преследователя. Оно лежало грузно и неподвижно, багровое пятно расплывалось по ковру. Мэру это тоже вряд ли придется по душе.

Малчек взглянул на Клер и был поражен, увидев выражение недоумения на ее лице.

Но она качала головой с безумной, пугающей настойчивостью, беззвучно споря с ним.

Малчек нагнулся к телу и стянул шлем, внезапно охваченный ужасающим подозрением. Густые, кудрявые светлые волосы упали из-под ободка пластика, освобожденное от застежки и каски лицо стало более широким и полным.

– Это не человек из парка, – тихо сказала Клер, не отрывая взгляда от маски смерти у ее ног. – Это не тот мужчина, которого я видела.

Но Малчек уже знал это прежде, чем она заговорила. Он узнал это лицо, знал его из давних дел несовершеннолетних и совсем недавних арестов.

Все оказалось хуже, чем он предполагал.

Эдисон передоверил свой собственный контракт.

Кабинет комиссара полиции куда Малчек вошел впервые, произвел на него сильное впечатление. Не отличной деревянной отделкой, не тяжелыми шелковыми шторами, не глубокими мягкими кожаными креслами горчичного цвета и не явно часто используемыми книгами по юстиции, но человеком в нем. Контрастом.

Он знал репутацию Клайда Реддесдэйла, как и любой коп в городе. Раз в жизни кому-то все-таки хватило ума назначить идеального человека на эту должность. Имея приличное состояние, Реддесдэйл тем не менее прослужил в полиции восемнадцать лет, придя на службу сразу после окончания юридической школы. Человек необыкновенных способностей, он мог выбирать из доброй дюжины предложений, сделанных ему солидными адвокатскими фирмами, политиками, ФБР – что только душа пожелает.

Но он хотел стать обычным уличным полицейским. Зарабатывать своим горбом повышение по службе, продвигаясь к должности, которую он теперь занимал, и делать то, что он считал необходимым. За два года пребывания в комиссарском офисе одних он заставил зашевелиться, других поставил на уши. У Реддесдэйла имелись собственные представления о том, как должна работать полиция. Хотя за годы работы он и научился пересматривать свои методы, основные же идеи остались неизменными.