Эдриан Маккинти - Деньги на ветер

— Да его нет сейчас. Я видела, он мочился возле участка, потом, наверно, пошел домой.

— Это он умело ввел тебя в заблуждение, — говорит Гектор.

— Да он бездельник, лентяй, ему лишь бы взяток насрубать побольше.

— Храни тебя святые, Меркадо, ты у него в кулаке. Хитрец всегда сделает так, чтобы его недооценивали. Не заставляй меня думать, что, производя тебя в детективы, я поспешил.

— Да нет, сэр, не поспешили, — торопливо уверяю я.

Гектор хмыкает:

— Как тебе перспектива снова оказаться в чудесной голубой форме?

Меня передергивает. Голубая форма с кошмарной фуражкой не просто уродлива, но еще и чертовски неудобна.

— Но ведь мне удалось произвести арест! И это произвело на вас впечатление, сэр!

— Какой такой арест?

— Официанта.

— Ах, официанта… Ну, его бы мы рано или поздно взяли по-любому, — фыркает Гектор.

— Диасу вы совсем другое говорили, — настаиваю я.

— Да, другое. Хотел, чтобы Диас считал тебя бесценной сотрудницей. Как бы то ни было, все это не имеет значения, потому что эпизод закончился плохо.

— Плохо? Ничего об этом не слышала. Знаю, что тела не нашли, но признание, несомненно…

Гектор отворачивается и в молчании внимательно разглядывает пассажиров медленно едущего мимо «фольксвагена-кролика». Дождавшись, когда машина отъедет подальше, он сообщает:

— Признание — это чудесно, но официанта все равно пришлось выпустить. Его сожительница — секретарша в посольстве Венесуэлы, ее там ценят. Венесуэльцы попросили ее отпустить, а она без него выходить отказалась.

— Шлюхина дочь!

— Да. И чертовы венесуэльцы. Они говорят: «Холодно!» А мы: «Погрейте члены в наших задницах».

— Так их обоих отпустили? — спрашиваю я.

Гектор склонил голову к плечу:

— Не хочу об этом говорить, только расстраиваться.

Чернокожая девочка, перебирающая на берегу камешки и всякий мусор в поисках чего-нибудь ценного, окликает нас из-за парапета. На вид ей лет семнадцать, она очень хороша в ярком рваном платье, подаренном, видимо, тем, кто когда-то ее любил.

— Минет, пять баксов! — кричит она Гектору.

— Нет, — твердо отвечает он.

— Пять канадских долларов, — не унимается она.

— Мы — кубинцы, из полиции, идиотка, — отвечает Гектор.

— По-ли-ци-я. Так вот отчего ты такой жирный, — цедит девочка.

Гектор за одно это мог бы ее арестовать, но он только пожимает плечами. Что правда, то правда. В наши дни многие в Гаване пропитание себе находят с трудом. Полиция, сотрудники туристических агентств и преуспевающие проститутки — исключение из общего правила. Гектор ускоряет шаг, как будто ее замечание навело его на мысль избавиться от лишних килограммов. Я уже слегка прихрамываю.

— Да что с тобой такое? — спрашивает он.

— Была у мамы, подвернула ногу.

— Когда это?

— Дня два назад. Мы с Рики вместе ходили проведать. Дом в кошмарном состоянии. Она живет в трущобах возле Феррокаррила.

Гектор как будто удивлен:

— Я думал, она в Сантьяго живет.

— Нет, в Гаване.

— В твоем личном деле есть что-то про Сантьяго-де-Куба.

— У меня отец был оттуда. И дядя там живет.

Гектор ухмыляется.

— Да, точно. Чудесный город. У меня бабушка оттуда, из Гуантанамо. В семидесятые гостил у нее как-то раз. Однажды мы поехали на велосипедах в Кайманеру посмотреть на военно-морскую базу американцев. Никогда там не бывала?

Качаю головой. Даже когда это еще не считалось предосудительным, у меня не возникало желания глазеть на янки в Гуантанамо. Министерство внутренних дел заминировало бухту и окружило базу сотнями солдат. Находились желающие перебежать к американцам, но всех ловили на полдороге. До сих пор проще попытать счастья, добираясь до островов Флорида-Кис. Но если б я и ездила в Кайманеру, я бы Гектору в этом не призналась. Не хватало еще мне признаться, что я хоть в чем-то симпатизирую Америке!

Он замедляет шаг. Успокоился. Я перестаю хромать.

Гектор усмехается своим мыслям, наверно, думает о приключениях с девушками во время долгих кошмарных поездок из Сантьяго в Гавану по железной дороге.

— Упала на лестнице, детектив Меркадо?

— Да, сэр. Воры повыкрутили все лампочки на этой…

— Я в детстве в колодец свалился. Ты знаешь?

— Нет, сэр.

— Как думаешь, это ранний признак идиотизма или гениальности?

— Не знаю, сэр.

— Философ Фалес Милетский свалился в колодец, созерцая небеса. Слыхала о таком, детектив?

— Нет.

— Что изучала в колледже?

— У меня было два профилирующих.