Олег Игнатьев - Мертвый угол

Из восьмой штольни надо было уходить.

Климов спешил.

Он сам себя «подвесил» — подцепил на крючок взрыва.

Уйти, уйти, как можно дальше от людей, от камеры газгольдеров, от смерти — вот все, что занимало его мозг, что им руководило.

С лихорадочной тщательностью он обследовал соседние цистерны, обнаружил под одной из них противотанковую мину, вывернул и спрятал у себя в кармане детонатор, обшарил с фонарем укромные места гибельной штольни, убедился, что нигде больше взрывчатки нет, и вновь захлопнул кодовую дверь.

Теперь он был опасен для людей, сам — для себя.

Когда он довел дочку Федора до лестницы, к которой был прикован «Медик», в бомбоубежище раздался бас Петра.

— Юра, мы здесь!

Климов ответил, и они вскоре обнялись.

— Как ты?

— Жив.

— А ты?

— Живехонек!

Петр еще раз было облапил Климова, но тот посторонился,

— Осторожно: детонатор.

— Давай его сюда, — протянул руку Петр и возбужденно произнес: — Сейчас мы его… мигом.

Он рванулся к двери бомбоубежища, открыл ее, швырнул со всего маху детонатор в стену и до слуха Климова донесся донесся хлопок взрыва. Или выстрела. Тугой, короткий, с присвистом хлопок. Как будто кто-то сказал: «Б-а-к!» и сразу же добавил «эс».

Федор, подхвативший дочку на руки, глянул на Климова, тот — на него.

— Бэк-с, бэк-с, — с твердым присвистом ударили один и второй выстрелы, и Петр начал оседать на землю.

Стреляли из пистолета с глушителем.

Когда Климов с Федором склонились над Петром, Климова словно ударили по спине ломом: спас бронежилет.

Мгновенно выкатившись из бомбоубежища, Климов выстрелил в метнувшуюся тень. Вскочил и побежал. Пустил вдогонку убегавшему две пули, свалил наземь. Стрелял совершенно спокойно, потому что нервничать было некогда. Свалил и охнул — кубарем перелетел через того, кто бросился ему под ноги. Едва успел сгруппироваться. На бегу. Летя головой вниз.

Напавших было двое.

— Федор!

Голос Климова сорвался от удара. Били точно.

Если бы не интуиция, простился с жизнью. Нож поранил шею: вспорол кожу и сломался о бетонный пол.

Рванувшись вбок, он успел выстрелить. Не целясь. Наверное, попал в пах или в бедро.

Отбил второй нож.

Покатился.

Вскочил на ноги, упал — сбили подсечкой.

Выстрелить не удалось: пистолет вылетел. Да и патронов в нем не оставалось. Блок и выпад. Локоть и колено. Блок. Прыжок. Немыслимый прыжок и винт, и блок, и серия ударов.

— На! На! Й-е!

Удар в локтевой сгиб, крик боли, стукнувшийся оземь пистолет.

Еще! Еще! Резко и чисто.

Мимо.

Удар в челюсть, в лоб — и Климов отлетел к стене.

Откуда появился третий, он так и не понял. Стоял он крепко, спружинив колени, словно влитой. В руке его поблескивала сталь.

Мрак подземелья стал еще мрачнее.

Шум за спиной заставил третьего рвануться, сделать выпад, поднырнуть под локоть Климова и перекинуть нож из руки в руку.

— Ха!

Он боднул воздух, пустил пену и затих. Бесшумный воздух с присвистом свалил его на землю.

— Федор!

Предупреждающий зов Климова немного запоздал. Федор упал. В него всадили сразу две коротких очереди. Сзади. Подхваченный им пистолет с глушителем ударился о землю.

— Где они? — внезапно для себя заорал Климов и тотчас отскочил к противоположной стене. — Глуши ментов, братухи! — Он взъярился. Выдернул из-под убитого бандита автомат и полоснул огнем потемки. — Бей лягавых!

Выкрикнул и отступил назад.

Нарочно начал пятиться, стреляя.

— Глохни, кореш.

Климов обернулся.

Эту рожу можно было назвать зверской, но обижать какого-нибудь зверя не хотелось.

— Фу! — он демонстративно отер пот со лба и радостно осклабился. — Всех морганули?

— Вроде, — просипел названный «кореш» и приставил автомат к затылку Климова. — Кликуха и пароль? Да поживее.

— Падлы! — вместо всякого ответа выругался Климов. — Оперсосы! «Чистого» смарали, Чифаря, братана Гойду! — он скривился, пустил слюни, загундосил, мелко и припадочно трясясь. — Да я за «Чистого»! да я… — он уже бился, — всех вас, суки… — Кровь текла по шее, неприятно липла, и у Климова невольно голова валилась на плечо, пережимала рану.

— Ненавижу!

Он пару раз ударился о землю лбом и выстрелил ногами в пах своему «корешу». Спружинил на руках, перевернулся и ударил.

Отбил ствол автомата вбок, провел захват и оказался сверху.

Через мгновение он вытер нож о куртку.

Федор кусал воздух, задыхался, ничего уже не видел. Взвалив на себя, Климов оттащил его в бомбоубежище и громко крикнул: