Олег Игнатьев - Мертвый угол

— Ты сам сунулся в петлю, — предупреждающе сказал «Медик», когда они вошли в бетонный переход. — Люди Зиновия — гэбисты. Бывшие, но это их не портит.

— Даже украшает, — шагая следом, сказал Климов и засунул полевой телефон во внутренний карман десантного комбинезона.

— Тебе смешно, а я серьезно.

Климов не ответил. Он взял в левую руку свой «Макаров», а правой вынул из-за пояса крупнокалиберный «люгер». Подержал на весу, несколько раз резко бросил руки в стороны, как будто отбиваясь от невидимых врагов, быстро присел, пошел гусиным шагом, вновь пружинисто поднялся во весь рост и выбросил руки вперед, поймав в прицелы контур «Медика».

«Осечки бы не вышло», — озабоченно подумал он о механизме «люгера» и вернул за пояс оба пистолета.

— Идти долго?

— Минут десять, — сказал «Медик» и споткнулся в темноте. Климов успел схватить его и поддержать. — Все время прямо?

— Нет. Еще два поворота.

— От последнего до входа в штольню сколько метров?

— Я всего два раза был. Не помню.

— Приблизительно.

— Тогда свет был, а в темноте… — «Медик» помедлил, — думаю, не больше двадцати… при свете.

— Хорошо, — ответил Климов, хотя, в общем-то, не видел ничего хорошего. — Связь с Зиновием у них прямая?

— Да.

— Они тебе не подчиняются?

— Нисколько.

— Пароль тебе известен?

— Нет.

— А как же ты хотел взорвать газгольдеры?

— Я этого хотел? — в тоне звучало удивление. — Не помню.

— Да ты многого не помнишь, — сказал Климов и спросил, как часто должен «Медик» говорить с Зиновием по телефону?

— В принципе, все время. Связь прерываться не должна.

— А если телефон забарахлит?

— Такого быть не может.

— Ну, а все же. Мало ли чего: бежал, споткнулся, разбил корпус.

— Он же полевой, военный. Ничего с ним не случится.

— Ас тобой?

«Медик» подумал, помолчал, потом ответил.

— Если бы со мною что произошло, на связи был бы «Чистый».

— Позывной Зиновия какой?

— Гюрза.

— А твой?

— Мой: цмос.

— Цель оправдывает средства? — спросил Климов, хотя и так уже понял расшифровку позывного.

— Да, оправдывает, — вяло сказал «Медик» и внезапно перешел на шепот. — Климов, слушай, — он замедлил шаг, — если мы пройдем к газгольдерам и ты найдешь взрыватель, сможешь отпустить меня? Совсем? Я уйду в горы.

— Нет, — прямо ответил Климов. — Пока нет.

— А если я тебя отсюда поведу к Зиновию? За Ястребиный Коготь? По туннелю?

«Все собаки знают, — удивился Климов. — Подготовились отлично».

Сообщение о том, что бетонный переход из бункера в восьмую штольню имеет тайный выход к «каменному стволу», к вертолетной площадке, и что этот путь уже испробован, говорило о том, что механизм террора запущен опытной рукой.

— А что, такой туннель имеется?

— Конечно.

— И Зиновий о нем знает?

«Медик» горделиво хмыкнул.

— Нет.

«Возможно, туннель заминирован, — подумал Климов, — вполне вероятно. Но и выбора у меня нет. Если взрыватель будет у меня, а дистанционное управление им в руках Зиновия, я так и так превращаюсь в ходячую мину. Почувствовав неладное, Зиновий нажмет кнопку и я…», — что будет с ним после того, как произойдет взрыв, представилось так явственно, анатомически-кроваво, что Климов не решился даже мысленно заканчивать оборванную фразу.

— Если выведешь меня наверх и я увижу вертолет Зиновия, — помедлив, сказал Климов, — гуляй на все четыре.

Ему даже показалось, что в его тоне прозвучало сомнение в своих возможностях решить этот вопрос самостоятельно, и он еще раз резко произнес:

— Увижу вертолет и отпущу.

— Честное слово? — в голосе «Медика» просквозили недоверие и ликование одновременно. — Увидишь и отпустишь?

— Слово офицера.

— Тогда, дай телефон, — заговорщицким тоном потребовал «Медик», — я свяжусь с Зиновием, скажу, что все о'кей.

Согласные всегда ликуют, а недовольные ропщут.

Трудно сказать почему, но Климов достал телефон.

— Пошли, — сказал он «Медику», — За последним поворотом свяжешься с Зиновием. Старайся говорить отчетливо и громко. Охранники тебя узнают и подпустят. Дальше мое дело.

Глаза уже привыкли к темноте, и Климов с «Медиком» ускорили шаги. Друзья-приятели, если взглянуть со стороны, а если вдуматься… Никогда еще в жизни Климов так не рисковал. Клал голову на плаху.

«Оскорбление действием действительно оскорбление», — вспомнилась глупая фраза, услышанная неизвестно когда и неизвестно по какому поводу, и Климов укоряюще подумал, что умные стараются не рисковать, что умные…