Евгений Сухов - Шифр фрейлины

Подъехав к отделению, Владлен Лозовский расположился на лавочке, с которой хорошо просматривался вход в здание, и нажал на кнопку вызова:

– Игорек, я уже приехал.

– Хорошо. Спускаюсь.

Через минуту из отдела вневедомственной охраны скорой походкой вышел высокий полицейский с сержантскими погонами. Увидев сидящего под деревом Владлена, он приветливо махнул рукой. Знакомы они были лет десять, так что, кроме Риты, двоюродной сестры, их связывала целая река выпитого портвейна и, конечно же, девушки (как же без них!).

– Привет, – пожал Владлен протянутую руку и слегка отодвинулся, как бы тем самым приглашая Игоря устроиться рядом на лавку.

Тот присел:

– Что там у тебя?

– Послушай, Игорек, на чем ты сейчас ездишь?

– По-разному, – неопределенно пожал плечами Игорь. – Когда на «уазике», а когда на «шестерке».

– «Уазик», наверное, старый?

– Разумеется, старый, – хмыкнул полицейский. – Кажется, на второй круг пошел. А что тебя, собственно, заботит?

– Да я так… – неопределенно пожал плечами Лозовский. – Просто смотрю, ваше начальство на дорогих иномарках разъезжает, а вы все на отечественном автопроме.

– Так начальству положено. Задницы у них мягкие, чувствительные, геморроем битые, их поберечь надо, а нам и такие машины сойдут. Мы люди молодые да простые. Так чего надо-то?

– Мы тут вещицу одну дорогую продаем, хотелось бы серьезное прикрытие… Чтобы не кинули. Можно официально все оформить, а можно и так… по договоренности. Заплатим как следует, поляну шикарную где-нибудь в кабаке накроем… В общем, не обидим!

– Лично я не против, – задумчиво протянул Игорь. – Криминала никакого не вижу, а другу почему бы не помочь? А что продаете-то, если не секрет?

– Игорек, пойми, без обид; секрет не только мой. Хотелось бы оставить его в тайне. Но никто вас подставлять не будет, делаем все официально…

– Или почти официально, – хмыкнул Игорь.

– Можно и так сказать, – согласился Владлен. – Вещь дорогущая; боимся, что за нее могут нас просто грохнуть. Нам от вас нужно, чтобы вы нас прикрывали в квартире, где мы будем пересчитывать деньги, на улице, пока мы будем передвигаться, в машине и в банке, куда мы потом положим деньги от сделки… В общем, во всех местах, где мы можем появиться.

– Какая сумма ожидает нас на выхлопе дела? Пойми меня правильно, Владлен, этот вопрос возникнет, – прижал Игорь руку к груди. – Люди будут работать не за идею, у каждого из нас семьи; а потом, ведь ты сам говоришь, что имеется определенный риск.

– Три месячных оклада. Разумеется, это не считая поляны в кабаке. Ты, как старший смены, получишь еще и премиальные. Устроит?

– Деньги неплохие. Не каждый день подобное предлагают… Как долго продлится это мероприятие?

– Думаю, что часа три-четыре, не больше.

– Понятно… Нужно будет посоветоваться с ребятами, как у них с планами. Сам я тоже не решаю такие вопросы. Я тебе перезвоню. Договорились?

– Лады.

– Если возражений не будет, тогда вечерком и подъеду. Но идея в принципе мне нравится; тем более что сейчас с деньгами у меня напряг.

Игорь поднялся со скамейки:

– Пойду. Дел по горло.

Владлен направился к своей машине. Теперь предстояло договориться с банком.

Банк «Заречье» был то что нужно: кабинет для операций просторный, помещения расположены удачно; но, самое главное, ячейку можно было открывать без присутствия работника банка.

Договорившись о встрече, Лозовский ушел. Телефонный звонок Назара застал его в машине.

– Какие вести из Германии? Дом снял? – по-деловому спросил Владлен.

– Да, все в порядке, – ответил Назар. – А ты с банком все уладил?

– Уладил.

– А сопровождение?

– Должны перезвонить, но думаю, никаких сложностей не возникнет.

– Отлично! До встречи.

– Пока. – Владлен отключил телефон и бросил его на переднее пассажирское сиденье.

Кардинал Франческо Морозини подошел к высокому зеркалу и всмотрелся в свое изображение. Красная мантия невероятно шла к его высокой широкоплечей фигуре. Не удивительно, что во время проповедей на него засматриваются самые благочестивые горожанки.

Морозини снял шапку, отчего-то показавшуюся в этот раз невероятно тяжелой, потом стянул перстень, символизирующий верность церкви, и аккуратно положил его на полку.

Кардинальский перстень был украшен крупным рубином, напоминавшим застывшую каплю крови. На внешней стороне была показана сцена распятия Иисуса Христа, а на внутренней нарисован герб папы римского. Перстень был вручен ему на особой церемонии, в ознаменование соединения с кафедрой святого Петра. Он был таким же символом власти, как золотая корона у императора или как рыцарская цепь у магистра ордена. Лишиться перстня – это все равно что потерять доверие Господа. Однако его потеря произошла неделю назад, когда Морозини, выйдя из кареты, принялся благословлять собравшихся на соборной площади Пармы. Весьма неблагоразумным поступком было выйти прямо в толпу навстречу верующим, которые протягивали к нему своих младенцев, подставляя под крестное знамение больные части тела, и в религиозном экстазе простирали руки. В какой-то момент он почувствовал прикосновение к своим пальцам и в следующую секунду осознал, что перстень стянули. Прямо на него смотрели сотни глаз молящихся: полные надежд, отчаяния, любви. Обвинять страждущих в святотатстве было грешно.