Евгений Сухов - Шифр фрейлины

В нескольких шагах позади, не подозревая о смятении кардинала, шествовали архиепископы и епископы; полукругом, стараясь оградить его высокопреосвященство от особо безумствующих верующих, двигалась стража, предупреждающе покачивая алебардами.

Его высокопреосвященство заприметил большие карие глаза, стыдливо потупившиеся в землю, когда он глянул в сторону воришки. Стараясь не поддаться гневу, Франческо прошел через площадь, останавливаясь в тех местах, где было особенно многолюдно, а потом, взобравшись в карету, укатил в палаццо.

Весь последующий день кардинал Морозини размышлял, как ему следует поступить. Лишившись символа кардинальской власти, он не ощущал себя прежним прелатом, как будто бы лишился благословенного духа. Произошедшее можно было бы оставить в тайне, заказав точно такой же перстень – вряд ли кто из священнослужителей станет присматриваться к его ладоням, – но в этом случае он невольно обманул бы доверие понтифика. Надеясь на чудо, Морозини решил подождать до вечера, а когда терпение иссякло, он решил пойти с покаянием. И в этот самый момент один из секретарей принес ему коробочку, обшитую красным бархатом.

– Ваше высокопреосвященство, вам просили передать вот это, – произнес секретарь, поставив на стол коробочку.

– Кто передал?

– Какой-то бродяга, – произнес секретарь, пожав плечами, и тотчас удалился.

Открыв коробочку, кардинал увидел в ней пропавший именной перстень.

Франческо Морозини нравилось быть кардиналом. Папа Бонифаций Восьмой дал кардиналам княжескую мантию, а Павел Второй позволил иметь белую лошадь с красным покрывалом и золотыми поводьями.

Сегодняшний день был особенным. Морозини был взволнован, хотя внешне настроение не проявлял. Вот разве что мочки ушей слегка покраснели.

Все началось после богослужения, когда он занял место в конфессионале, чтобы выслушать исповедь. Первой была молодая вдова, признавшаяся в том, что отравила свою престарелую парализованную мать ядовитыми грибами, растолковав, что в последний год изрядно с ней намучилась, так как у нее оставались еще четверо малолетних ребятишек. Избавившись от обузы и лишнего рта, она, по ее собственным словам, спасала детей от голода. Где-то в глубине души Морозини понимал поступок отчаявшейся женщины, но он, как духовный учитель, указал на тяжкий грех смертоубийства и напомнил, что за первым преступлением может последовать второе, столь же тяжкое. Подумав о малых чадах, решил отпустить грех смертоубийства. Женщина благодарила его столь горячо, как если бы он облагодетельствовал ее деньгами.

Вторым был мужчина, судя по голосу, в летах. Он поведал о смерти сына, преждевременно ушедшего, и каялся в том, что в прежние годы бывал несправедлив с ним. Родительское горе было безмерным, и отпущение грехов далось легко.

Третьим кающимся была молодая женщина, и кардинал разволновался, мысленно пережив диалог…

– Ваше высокопреосвященство, я грешна.

– В чем же, дочь моя? – умиротворенно произнес кардинал, предчувствуя обыкновенную историю о супружеской измене, каких за годы службы он наслушался великое множество. Подчас ему начинало казаться, что в Парме не осталось ни одной супружеской пары, которая не осквернилась бы плотским грехом.

– Я полюбила одного человека.

– Здесь нет никакого греха, дочь моя. Любовь идет к нам от Бога.

– Человек, которого я люблю, – священник.

– Священник?

– Да.

– Кхм… У тебя с ним была связь, дочь моя?

– Да, ваше высокопреосвященство, была. Правда, это было давно… Но этот человек – лучшее, что было в моей жизни.

– Это страшный грех, дочь моя. Ты ввела в блуд служителя Бога, который клялся в любви и в служении Господу. Именно ему принадлежит его любовь. Советую тебе, дочь моя, позабыть его; уверен, что ты отыщешь человека, который полюбит тебя по-настоящему.

Окошко исповедальни было обтянуто черной материей, не позволявшей увидеть кающегося, но даже через плотную ткань он ощущал горячее дыхание грешницы.

– Но я не могу без него жить.

– Нужно его забыть.

– Я пробовала забыть его все эти годы, но у меня ничего не вышло.

Кардиналу вдруг показалось, что он уже слышал где-то эти грудные интонации, всплывшие теперь через пласты далеких переживаний.

– Как зовут твоего возлюбленного? – спросил он.

– Его зовут Франческо. Он был забавным славным юношей и когда-то обещал жениться на мне. Но я прождала напрасно, он так и не выполнил своего обещания.