Буало-Нарсежак - Мистер Хайд

Он набрал номер доктора Бриюэна, договорился о встрече. Потом, согнувшись, как наказанный ребенок, залез в ванну. Хорошо же в теплой воде. В ней он плавает. Как только что начинающий осознавать себя зародыш. Задремал. Весь день ему предстоит оставаться в серых потемках сердца и мысли. Его потихоньку охватывают мечтания. Возможно, раз он расслабился, они навеют ему образы, до сих пор скрывавшиеся в каком- нибудь темном закоулке его памяти. Он увидел второго санитара. Увидел и носилки, на которых под покрывалом лежит тело, но не матери и не тети. Решил, что память превратилась в сообщницу его сознания, порождающего химеры. Она придумывает. Она творит. Ему хочется дать ей полную волю. Но в то же время он хотел бы узнать, как ей удается делать реальным нереальное, настоящее перемешивать с вымыслом, создавать некую клейкую субстанцию, которую надо быстро превращать в образ, пока она не растворилась.

Он едва осознает, что идет летом по бульвару среди отдыхающих. Пытается задержать мысль, вдруг показавшуюся ему привлекательной: образ вулкана, из которого извергается грубая материя и разливается по земле, предлагая себя рукам скульптора. Разве не в этом кроется секрет романиста? Два санитара, утаскивающие тело… Но это тело, возможно, он сам, бедный мальчишка, козел отпущения в течение всей своей жизни. А ведь на его место можно поставить кого угодно. Он свободен в выборе. Эти двое в белом, вдруг они замаскировались? И почему бы им не убежать с…

Жантом не знает с чем. На площади Одеон его вдруг изумило и остановило внезапное чувство свободы, вскружившее голову. Все эти миражи, конечно, возникают где-то очень далеко от него, но он тем не менее может располагать их по своему усмотрению, рассматривать их как части своей истории. Орел — рассказ, желаемое развитие романа. «Решка» — суровая, до сих пор непризнаваемая правда. Улыбнулся, вспомнил стишок, заученный в школе: «В сердце постучи, там найдешь ключи». Нет. Не в сердце. Скорее в душе, где распахиваются ворота в царство теней, о котором говорил поэт.

«Точно, — подумал Жантом, — я чокнулся. Но вижу же я свет. Все остальное в моих руках. Если у тебя есть метод, это уже надежда на успех. Бриюэн будет мной доволен».

Ноги сами собой привели его к издательству Дельпоццо. Почему бы сразу не поговорить об авансе? Старик Дельпоццо из принципа станет жаться, а Жантом ненавидит торговлю. Но еще больше его выводят из себя желчные замечания Мириам. Представился секретарше и вошел к патрону в его огромный министерский кабинет. Повсюду книги. На столе роза. Перед хозяином, сидящим со сложенными, как у прелата, руками, больше ничего нет. Чувствуется тонкий запах сигар. По паласу ступаешь как по облаку. Дельпоццо встал, любезно протянул посетителю руку.

— Ну и ну, Рене, выглядишь ты не блестяще. Заболел?

Схватил его за руки, любезно потряс их, усадил перед собой в кресло. Как дедушка. С милыми морщинами на щеках. Между собой сотрудники фирмы называют его крестным отцом, как будто он глава семьи мафиози.

Дальпоццо тоже сел.

— Итак? Ты принес рукопись.

— Нет. Пока нет.

— Но скоро принесешь?

— Да, возможно.

— Ты мне это говоришь уже много месяцев. Скажи, Рене, в чем дело? У тебя как будто постоянно беременность заканчивается выкидышем. Но знаешь, это излечивается. Так что рассказывай… Ты что-нибудь задумал? Все, кто входят сюда, полны планов… Нет?.. Ну что ж, тогда у меня для тебя кое-то есть. Но сначала скажи, чего ты от меня хочешь. — Он вдруг разразился смехом. — Ах да! Понимаю… У тебя же лицо вдрызг проигравшегося игрока… Нужны деньги, ведь так? Дорогой Рене, ты меня разоряешь. Если бы только в тебя было выгодно вкладывать. Ну, не стреляй глазами. Шучу. Но если будешь слишком долго тянуть, тогда… сам делай выводы, ты же взрослый человек. Зайди к Менестрелю. Договорись с ним. Ты не очень много по-. просишь? Если как в последний раз, то сойдет. Замечательно. А теперь послушай меня. И сиди спокойно, сейчас ты удивишься.

Он радостно потер руки и, несмотря на свои восемьдесят лет, заерзал на стуле, словно ребенок, увидевший страстно желаемую игрушку.

— Тебе, конечно, известно о серии «Идеальное преступление». Замысел предельно прост: хорошо известных авторов просят придумать криминальную загадку и написать забавы ради по детективному роману. Короче, талант против техники. И дело идет… Даже очень хорошо. Понимаешь теперь, к чему я клоню?.. Предположим, я тоже учрежу премию «Гран-Гиньоль» и попрошу писателей высокого класса написать по кровавому, «душещипательному» роману, понимаешь… Что-нибудь вроде игры, но страшной игры.