Инна Бачинская - Бородавки святого Джона

Вероника качала головой – нет.

– Хранишь верность Петюне? Ну и дура! Твой Петюша, конечно, парень-хват, но… извини меня. В газете была фотография – он лежит на земле под бульдозером! Я чуть не подохла! Морда серьезная, руки на груди сложил… Герой!

– Он сделал мне предложение, – сказала Вероника.

– Чего? – вытаращила глаза Оксана. – И ты пойдешь?

Вероника пожала плечами.

– Ника, не вздумай! Да от одной его пионерской морды тошно делается! Господи, что за мужики пошли! Белоснежка Эмилий тоже… охренеть!

– Я, наверное, уеду, – сказала Вероника невпопад.

– Куда?

– В Италию. Подружка зовет, она там уже пять лет.

– Маразматикам сопли вытирать?

– Магазин вот-вот закроют…

Оксана оглянулась и прошептала:

– Я слышала… только никому! Вроде есть покупатель!

– Кто?

– Какая разница! Хочет ресторан открыть. Центр, все под рукой, такси под боком. Говорят, Речицкий…

– А мы?

– А что мы? Официанток всегда не хватает.

– Лучше Италия.

– Лучше-то лучше, тебе легко – раз и полетела, а у меня дармоедов целая орава! Витька опять без работы, поссорился с мастером, тот его и турнул. Теперь в депрессии. Как он меня достал! Завидую тебе, Ник!

Веронику подмывало рассказать Оксане… ту историю. Рассказать и послушать, что скажет опытная и никогда не теряющаяся в жизненных коллизиях Оксана на такой переплет и выверт судьбы.

С течением времени та история стала покрываться легкой паутинкой нереальности. Веронике казалось иногда, что это была книга, роман… Иногда она уже и не верила, что все это произошло с ней.

Оксана жаловалась на мужа, рассказывала последние городские сплетни, громко хохотала, переходила на шепот, хватала ее за рукав в самых драматичных местах, а Вероника раздумывала: сказать или нет?

– Веранда, ты где? – кричала неугомонная Оксана. – Когда свадьба?

После работы ее встречал Петюня и они чинно шли к Веронике домой. Она готовила ужин. Петюша делился планами борьбы, а она думала о своем…

…Но так ни до чего и не додумалась. Ни одного мало-мальски правдоподобного объяснения тому, что произошло, она не придумала. Были всякие фантастические сюжеты, но… уж очень фантастические. Так, потеха для недоумевающего интеллекта. Она даже не знала, где Андрей, на свободе ли. И что произошло с его женой? Оглио, оказывается, жив… то есть был жив. Она не убила его, слава богу. Его обвиняли в убийствах, арестовали… он умер, говорят, самоубийство. Еще говорят, что он убил жену бизнесмена, владельца известного издательства. Значит, не Андрей, думала она. Или они не знают правды? Но… если не он, зачем тогда выдавал ее за жену? Оглио объяснил зачем. Неужели Андрей хотел убить ее? А Оглио при чем? Почему он убивал?

Страшно и непонятно.

Она не могла спать по ночам. Тайна не давала ей покоя. Ей хотелось увидеть Андрея… заглянуть ему в глаза и спросить. Даже не спросить. Просто заглянуть в глаза. И все понять.

Наступил момент, она стала вспоминать и другое, несмотря на обиду. Как он застегивал на ней шубку. Шубку своей жены, зная, что той нет в живых. Ее передергивало от этих мыслей.

Она вспоминала его руки и ласки… Неужели можно так притворяться? Неужели он убил бы ее? Тогда почему не убил? Чего ждал?

Вопросы, вопросы, вопросы… И нет ответов.

Она тосковала, худела и мучилась. Андрей часто снился ей. Во сне они бродили по парку, утопающему в клубах тумана. Он держал ее за руку. Тепло его ладони было живым. Они останавливались под деревом. Он обнимал ее за плечи, смотрел ей в глаза, прикасался губами к ее губам… Она отвечала ему, чувствуя вкус и тепло его губ. Даже запах его кожаной куртки присутствовал в ее снах. А потом вдруг Андрей исчезал, оставив ее одну в клубах сизого непрозрачного тумана…

– Да что с тобой? – кричала Оксана. – Ты посмотри на себя? На кого ты похожа? Сглазили тебя, что ли?

Петюша вытаскивал ее на митинги «зеленых». Он выступал там, обличая и громя. Строительство в Марьиной Роще продолжалось, несмотря на пикеты. Петюню, снова лежащего на земле перед бульдозером, уже дважды арестовывали за хулиганство. Но потом выпускали. Он собирал никому не нужные подписи и забрасывал письмами, которые никто не читал, ни власть, ни газеты – местные и столичные. Никому не было дела до Марьиной Рощи. В мире творились дела и похуже.

Вероника жалела Петюшу, у которого имелись убеждения и ясная цель в жизни. Она чувствовала, как отодвигается все дальше и дальше от него. Его мельтешение и безалаберная жизнь, бесполезные митинги протеста, отказ от реальности и подвижничество ничему не помогут, но иначе он не умеет. Вот и получается, что тратит он свою жизнь бездарно и напрасно, как бабочка, бьющаяся в освещенное окно и в конце концов падающая замертво. Как Дон Кихот, бросающийся на мельницы. Иногда ей приходила в голову крамольная мысль – почему идеалисты так скучны? Но Вероника гнала эту крамольную мысль подальше. Такие, как Петюня – соль земли, надежда человечества, быстро скатывающегося в мир чистогана, злобы и ненависти.