Наталья Корнилова - Все как в кино

Стол. Продолговатый стол, застеленный красным бархатом, длинная деревянная скамья у дальней стены и табурет возле стола. На столе не было ни канделябров, ни католического Евангелия, но тем не менее это была та самая комната, которую я видела на кассете.

Комната, где убили Наташу Николаеву.

В комнате уже была установлена осветительная техника и суетился какой-то серый человечек с таким же серым, как его одежда, лицом. Вероятно, в прошлой или в позапрошлой жизни он был крысой и жил как раз в монастырском подвале.

– Жалко, что у нас нет нашего лучшего оператора, – сказал Джино и потер подбородок. – Но ничего. Я думаю, что вы не считаете, Мария, будто у меня нет другого оператора. Ну что ж… Полина, иди сюда. А ты – пшел вон, – сказал он человечку, бывшему в прошлой жизни крысой.

На пороге появилась Полина с канделябром в одной руке и Евангелием – в другой.

– Поставь на стол, – сказал Джино. – Закрой дверь. Все на месте?

– Нет оператора, – напомнила я.

Джино удивленно оглядел всех присутствующих. Я, Мария Якимова, детектив бюро «Частный сыск»; Миша Розенталь, существо непонятного жизненного статуса; Полина, телохранитель; он, Джино, глава элитной порностудии, в таком же, как Полина, одеянии инквизитора; и, наконец, – бессловесной глыбой облаченного в холст мяса, застывшей в дальнем углу комнаты, – палач с татуировкой в виде прячущегося за тучи глазастого солнца.

– В самом деле, нет оператора, – сказал Джино. – Какой недосмотр. Впрочем, нужен ли он нам. Ведь Вани Пороховщикова нет, а заменить такого мастера некем. Ведь я, кажется, сообщал вам об этом, не так ли?

И по лицу его скользнула улыбка – удивительно знакомая, почти мальчишеская. И в то же самое мгновение я вспомнила, где я видела этого человека.

Да! Ну конечно!

– По всей видимости, – глухо выговорила я, чувствуя, как закипающая ярость стремительно возвращает мне силы, – по всей видимости, вы забыли еще об одном человеке, которого тоже некем заменить.

– Можешь не продолжать, – перебил меня Джино, – мы прекрасно друг друга поняли. Не так ли? Но, к сожалению, – он взял из рук Полины канделябр, который она так и не поставила на стол, – но, к сожалению, Наташу точно так же не вернешь, как и Ваню. Мне жаль… не поверите, госпожа детектив, но мне тоже жаль.

Услышав эти слова, которые красноречиво свидетельствовали о нашем полном провале и разоблачении, Миша Розенталь попятился к стене и ткнулся в нее спиной, бормоча то же самое, что и при виде мертвого Пороховщикова, валяющегося в собственной прихожей:

– Ой, е-о-о-о!

– Совершенно справедливо изволили заметить, господин Розенталь, – сказал Джино, переводя взгляд на Мишу, а потом вдруг – без замаха, не сходя с места, коротким неуловимым движением – метнул в него тяжеленный канделябр.

Тот просвистел в воздухе и угодил Мише в голову – несчастный не успел среагировать, настолько неожиданной и молниеносной была эта выходка Джино.

Розенталь рухнул на пол, из рассеченного во многих местах лица хлынула кровь, канделябр со звоном отлетел и упал почти у моих ног. Я наклонилась, но тут воздух рассек дикий вопль Джино:

– Спа-а-акойна-а-а!!

Я выпрямилась и увидела, что Полина вынула из-под сутаны пистолет и целится в меня. Уверена, на ее лице не дрогнул бы ни один мускул, если бы хозяин приказал ей последовательно прострелить мне во многих местах руки, ноги, а потом оставить вот так умирать от потери крови. На холодном каменном полу.

…Где он только подбирает такие кадры?

– Спокойно, – повторил Джино, – палач, подбери этого и посади его на скамью. Вот так… а теперь придержи его ножичком у горла, а ты, Полина, аккуратненько возьми под белы ручки госпожу детектива и прикуй ее наручниками вон к тому железному кольцу, встроенному в стену.

Полина перехватила мой локоть своими будто железными пальцами и, рванув на себя, ткнула лицом в стену, потом я почувствовала, как вокруг моего запястья защелкивается наручник… вот и все. Я прикована к стене. Как, наверно, уже не раз приковывали здесь других…

Джино прошелся по комнате туда и сюда, а затем резко повернулся передо мной на каблуках.

– Вот теперь можно и поговорить, – сказал он. – В сущности, говорить нам не о чем, потому как игра была неравной с самого начала. А почему – ты еще узнаешь, дорогая Мария. Я знал все с самого начала. Конечно, я мог приказать убить вас еще вчера, в своем доме, когда этот болван Розенталь остался со мной наедине, чтобы сообщить мне о дополнительном требовании своего босса. Дескать, босс хочет, чтобы его секретарша была умерщвлена на съемках средневекового порноужаса. По всей видимости, ваш босс внимательно просмотрел ту пленочку, с участием моей старой знакомой Наташи Николаевой, потому как мне заказали ни больше ни меньше как римейк отснятого несколько месяцев назад материала. Весной… кажется, это было весной, так, Полиночка?