Андрей Мягков - Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина

Аммос Федорович накапал в фужерчик старолетней французской жидкости, полукругом под носом провел — ароматом насладился, пригубил: много-то после инфаркта вредно, а так — язычок намочить, да по небу, по небу — как отказать? Все можно: себе, чай, не кому-нибудь посвятил сегодняшний день многотомный трудяга писательской нивы. Да, не Толстой, не Чарльз даже Диккенс, а книжечек на полочках не меньше ихнего будет, и не уныло-одноблеклых каких, а все в разноцветных обличиях — глаз радуют. Так-то вот! И напрасно всемогущий, как он себя называет — «гражданский тесть» — Модест Тыну, его, Аммоса, теперь презирает — оба они два сапога пара: и власть одну добровольно вылизывали, и из одних ее сосков сытились. Да тот еще и поизощреннее его будет: он-то, Аммос Колчев, в энциклопедии на букву «К» красуется — «большой советский писатель» (не могли уж написать «великий», суки), а у этого цековца сраного всего и талантов-то — кореш школьный Главного Апологета Застоя Страны Советов, вместе одних поблядушек щупали-брюхатили. А ведь было время — на всех своих сходках партийных в пример Аммоса ставил, «патриотизьму» учиться у него наказывал, бумажки наградные не глядя подписывал… ну да что теперь, не держать же зла на небедного родственничка — пригождается, слава богу, не жадничает.

Телефонная трель прервала его размышления.

Звонили из гостиничной «публичного отдела», вкрадчивым голосом предлагали услуги: «одиночество с молодой девушкой скрасить не желаете? Беседы на интересующие вас темы? Развлечения? Интим в доступной позе…»

За неполные семь дней постоя в пятизвездочной «Астории» подобные предложения Аммосу Федоровичу поступали чуть ли не ежевечерне, он к ним привык, не дослушивая предложений бросал коротко: «Спасибо, я русский», и вешал трубку. Но на этот раз, французским нектаром расслабленный, заинтересовался.

— В какой позе, вы говорите, интим?

— В доступной.

Писатель Колчев помолчал.

— Вас как зовут?

— Вера.

— Скажите, Вера, под «доступной позой» вы что понимаете?

В трубке засмеялись.

— Я вам все покажу. Открывайте.

— Стоп-стоп-стоп, — он заспешил остановить девушку, — не торопите события. Перезвоните минут через десять: я должен принять ванну.

Аммос Федорович немало отхлебнул из бокальчика, прошелся по люксу, задержался в спальне. Что за черт? В висках стучало пуще обычного, да и сердечные толчки прослушивались без фонендоскопа. Не хватало еще загнуться здесь в объятиях какой-нибудь развратной старательницы. Он, конечно, знал из Бунина, которого в молодости почитывал втайне от партийного окружения, что проститутки проституткам рознь: бывают девственнее закоренелых девственниц, но самому пользоваться услугами жриц любви никогда не приходилось. Зачем тратить деньги, когда стоит только посмотреть на любую понравившуюся…

Да и не практиковалась никогда платная любовь при «его» власти. Была в СССР подпольная проституция, не без этого — так повелось на Земле еще со времен потомка Адама, Ноя — ковчегостроителя и родоначальника послепотопного человечества, но чтобы не таясь, в открытую содержать в гостиницах бордели с дамами по вызову, вернее даже — без всякого вызова — с навязывающими себя для интима дамами?! Не случалось такого с Ноем. Да и с Аммосом Федоровичем не случалось ни в одной из многочисленных стран мира, в которых довелось побывать ему в свое время по делам Союза писателей. Себя, правда, не обманешь, чего греха таить — было бы небезынтересно узнать, что это за поза такая — «доступная», никогда раньше даже слышать о такой не приходилось — в писательской среде говорили, преимущественно, о высоком, да и в других компаниях подобные темы предпочитали обходить стороной — расширить же рамки своих сексуальных познаний никогда не вредно: сам-то он в своей небогатой практике использовал — стыдно признаться — всего две общеизвестные «позы», но Аммос Федорович — кремень мужик — решительно наступил на горло зазвучавшей было в нем «песне», покинул просторную спальню, вернулся в гостиную, лег в прежней позе на диван и еще глотнул из бокальчика: «Нет, нет и нет. Никаких треволнений: коньяк, лимончик, бездарный телевизор и сладкий сон под стук колес — вот все твои „доступные“ позы.

Десяти минут не прошло, а телефон напомнил о себе скрипучей трелью.

Аммос Федорович по-доброму улыбнулся, поднял трубку: грубить он не станет ни в коем случае — женщина не виновата, что жизнь вытолкнула ее на обочину.