Эндрю Тейлор - Загадка Эдгара По

Я уставился на огонь. Голос Дэнси стал тягучим и мечтательным. А мне безумно хотелось остаться одному в комнате и помолчать.

— Что же до второго значения, — продолжил Дэнси после паузы, во время которой я вновь не воспользовался возможностью ответить, — зачастую любовь — это лишь эвфемизм слова «распутство». Говоря «любовь», мы накидываем на похоть некий покров приличия. Это попытка скрыть истинную природу похоти, защитить ее от нападок моралистов. Но если быть откровенным, то данный феномен не более притягателен или отвратителен, чем поведение свиньи у кормушки.

Я поерзал на стуле.

— Прошу вас, не стесняйтесь, — быстро добавил Дэнси. — Классификация чувств должна быть вотчиной натурфилософа, а не только поэта. И для беспристрастного наблюдателя очевидно, что любой зрелый человек способен испытывать к другому чувство, которое вполне справедливо можно назвать любовью. Да, весьма спорный момент — заслуживает ли это чувство подобного названия больше, чем предыдущие категории. Это будет уже третье определение слова «любовь». Я говорю о спокойном и бескорыстном беспокойстве о благополучии другого человека.

Я подавил зевок.

— Очень похоже на дружбу. Или на материнскую любовь.

— Нет, Том, не совсем. Понимаете ли, это чувство не исключает страсти. Да, страсть играет свою роль в отношениях, но подчиняется разуму и жизненному опыту. Подобное чувство можно увидеть у женатых пар, после того как пыл супругов угас. А еще меж друзьями одного пола, среди солдат и матросов, которым довелось вместе пережить опасность. И если бы нужно было охарактеризовать этот тип привязанности, то, мне кажется, стоило бы использовать понятие «полнота». Любящий чувствует себя неполным без возлюбленного. Подобное чувство может ненавязчиво расцветать в самых неожиданных случаях. Оно охватывает и сексуальное влечение, хотя и не ограничивается им.

Дэнси наклонился вперед, положив локти на колени. Я увидел, как в его глазах пляшут огоньки свечей. Господи, как ужасно — заглянуть в глубины потаенных желаний другого человека.

Я отодвинул стул и поднялся.

— Нед, прошу прощения, сегодня был тяжелый день. Если я останусь еще хоть на минуту, то усну прямо на стуле. Вы не обидитесь, если я покину вас?

— Нет, — сказал Дэнси, — разумеется, нет. Вы уже носом клюете. Ручаюсь, вы ни слова не слышали из того, что я говорил.

Я пожелал спокойной ночи, но Дэнси окликнул меня уже у двери.

— Вы кое-что забыли. Своего Катулла.

Никто из нас не возвращался к этому разговору. Возможно, Дэнси поверил или притворился, что поверил, что я задремал во время последней части его монолога и не слышал ни слова из сказанного, не понял хода мысли. Мы продолжали работать и жить вместе, так сказать на дружеской ноге. Но кое-что все-таки изменилось. После того вечера я редко сиживал с Дэнси по вечерам подле умирающего тепла камина в классной комнате и не ходил с ним курить по заснеженной лужайке после того, как мальчики укладывались спать.

Тем не менее я не раз ловил себя на том, что возвращаюсь мыслями к замечаниям Дэнси о любви. Если он прав и любовь можно подразделить на три категории, то к какой категории отнести чувство, которое я питаю к Софии Франт и, что уж греха таить, к Флоре Карсуолл? Внутренним зрением я необычайно живо видел картину, нарисованную Дэнси, — свинья у кормушки.

Нельзя сказать, чтобы я ждал окончания семестра и шестинедельных рождественских каникул. Хотя кое-кто из мальчиков оставался, но все-таки большинство разъезжались по домам, а значит, нам с Дэнси неизбежно пришлось бы больше времени проводить вместе. Я согласился отпраздновать Рождество у Роуселлов, но больше меня никуда не приглашали.

Примерно за неделю до Рождества я встретил юного Эдгара Аллана на лестнице, и он затараторил, почти задыхаясь, как это умеют маленькие мальчики:

— Сэр, прошу вас, сэр, Франт просил меня передать вам привет и надеется, что вы его примете.

Я остановился.

— Приму что, Аллан? Его привет?

— Нет, не привет, вы что, еще не слышали?

— Если я не узнаю, что именно я должен был слышать, то не смогу ответить на этот вопрос.

Очевидно, логика моего ответа дошла до мальчика поскольку он расхохотался. А когда угомонился, то сказал:

— Франт написал, что его мама приглашает меня провести рождественские каникулы в доме мистера Карсуолла. Мистер Карсуолл уже сообщил моим родителям и мистеру Брэнсби и попросил, чтобы вы меня сопровождали. Вообще-то я был бы в полной безопасности под присмотром грума, но Чарли говорит, что женщины всегда волнуются из-за пустяков, и иногда умнее пойти на уступки.