Мария Брикер - Босиком по снегу

— Не волнуйтесь, никуда они не денутся, — успокоил главврача Анин.

— Их украли, чтобы убить, — неожиданно выдала Лемешева и зарыдала.

— Ирина, накапай Наталье Вениаминовне валерьянки, а то у нее на почве стресса появились бредовые идеи, — раздраженно сказал Рафаэль Абрамович.

— Никакая это не бредовая идея! — еще сильнее зарыдала Лемешева. — Одна из девочек — наследница княгини Волынской!

— Очень интересно, Наталья Вениаминовна, — оживился Сергей Петрович. — Вы рассказывайте, рассказывайте…

— Несколько лет назад я работала в детском доме, — робко начала Лемешева. — Так вот, там произошел несчастный случай, и погибла одна девочка из младшей группы. Но я честно пыталась детей спасти, Алину вот вытащила из огня, но так обгорела сама, что меня на «скорой» в больницу отправили. И вот однажды приходит ко мне в больницу одна женщина, трясется вся, плачет и сообщает, что на пожаре погибла девочка, которую она хотела удочерить. Я, если честно, подумала, что она пришла мне морду бить, вернее, то, что от моей морды осталось. Напряглась вся, а она спрашивает — не осталось ли что-нибудь из вещей девочки, фотографий, например? И еще: сообщает, что на шее у ребенка был маленький медальон, медальон этот ей, той женщине, в смысле, вроде как отец подарил, он у нее ювелир был, а она вроде как его потом на шейку ребенка и повесила. Я ей сказала, что, как только выпишусь из больницы, обязательно выясню этот вопрос. И выяснила!

— И что же вы выяснили? — с интересом спросил Олейников.

— Медальона, к сожалению, никакого не осталось. Сами понимаете, сильный пожар. Ну, не мне вам объяснять. Но мне удалось найти фотографию погибшего ребенка. Она чудом сохранилась. Не буду вдаваться в подробности, как она у меня оказалась, в общем, исполнила я просьбу той женщины. Ждала ее, но женщина эта так и не появилась больше. Только спустя годы я увидела по телевизору репортаж из Франции. Корреспондент брал интервью у княгини Волынской, и я сразу узнала в княгине ту женщину, у которой погибла дочь. Ну вот, раздобыла я ее адрес, написала ей письмо и вложил туда фото. Может быть, это и было жестоко — спустя столько лет ворошить прошлое, но ее просьба почему-то отложилась у меня в голове.

Так вот, приходит мне ответ. Истеричный такой, буквы скачут, строчки плывут. Еле-еле разобрала написанное, и мне стало плохо. Княгиня сообщала мне, что у Юлии Качалиной были темные волосики и темные глазки, а на фото — рыжеволосая девочка, которую она видит в первый раз своей жизни.

— Какой ужас! — потрясенно воскликнула Ирина. — Получается, что пока вы были в больнице, кто-то случайно выписал свидетельство о смерти на имя Юлии Качалиной, которая на самом деле жива?!

— Да! — сокрушенно воскликнула Лемешева и закрыла лицо руками.

— Нет, — резко сказал Анин, и Лемешева вздрогнула, медленно убрала руки от лица и с ужасом посмотрела на следователя.

— Что вы хотите этим сказать? Что я все придумала? — неожиданно пошла она в атаку. — А мое лицо? Посмотрите на мое лицо!

— Позже, голубушка, позже вы нам его покажете, — сухо сказал Анин.

— Послушайте, мне, кажется, вы перегибаете палку, — пришел на защиту женщины Корейкин. — Как я понял, вы в курсе, что Наталья Вениаминовна использует своего ребенка, но нельзя же так юродствовать.

— Вы правы, юродствовать нельзя, но иногда так хочется. Правда, гражданка Лемешева? — спросил следователь, встал и пошел по направлению к Наталье Вениаминовне. Она вскочила на ноги и попятилась, выставив перед собой руки, но Сергей Петрович изловчился, схватил ее за нос и с силой потянул на себя.

— Боже мой, что он делает! — взвизгнула Ирина.

— По-моему, Наталья Вениаминовна ему очень не нравится, — тихо сказал Разумовский и схватился за сердце.

Корейкин тоже вскочил, чтобы помочь несчастной — но тут все заметили, что нос Лемешевой стал вытягиваться в длину, раздался какой-то хлюпающий звук, и в руке у следователя повис кусок кожи с лица Натальи Вениаминовны. Анин с интересом повертел его в руках, повернулся к присутствующим с улыбкой и поклонился. Его театральный жест остался без внимания, потому что все без исключения присутствующие смотрели не на него, а на Лемешеву, которая вдруг из безобразной уродины превратилась в привлекательную женщину средних лет.

— А вы, оказывается, у нас, батенька, высококлассный пластический хирург, — очнулся Рафаэль Абрамович, обращаясь к Анину.

— Талантами земля русская полнится, Рафаэль Абрамович, и Наталья Вениаминовна — не исключение. Присаживайтесь, гражданка Лемешева. Что вы к стенке жметесь? И расскажите нам, зачем вам понадобилось столько лет изображать из себя калеку?