Станислас-Андре Стееман - Ночь с 12-го на 13-е

— Только не для меня! Ну, например, очень интересно: как это я смог проникнуть в запертое помещение…

— Думаю, через потайную дверь, ключом от которой ты запасся заранее, а может, попросту воспользовался отмычкой.

— Ну, это вам еще надо доказать, комиссар!

— Отнюдь. Мне ничего не надо доказывать, это тебе придется доставить нам удовольствие объяснениями! Так что, продолжим? Когда Абоди повесил трубку, ты уже находился там, в двух шагах от него. И понял, что дамочка вот-вот от тебя ускользнет. Ты понял, что Абоди, за реакцией которого ты внимательно наблюдал, немедленно вызовет полицию, и грянет бой… А вот этого-то тебе надо было избежать во что бы то ни стало, потому что Абоди-то было отлично известно, кому он обязан тем, что его супруга стала наркоманкой. Он бы немедленно тебя выдал, если бы не свел с тобой счеты сразу же, сам… У тебя не оставалось времени на размышления: тебе пора было возвращаться в клуб, чтобы сделать очередной ход. Поэтому ты рванул в кабинет, и те двое, что сидели там, были настолько поражены вторжением, что даже не смогли защищаться…

— Вы меня просто чаруете, комиссар! Нет-нет, не подумайте чего дурного — только как слушателя!

— Ну, так слушай, я еще не закончил. В то время, как Матриш путался у меня под ногами, ты вернулся в свой клуб. Твое отсутствие там было таким недолгим, что дело даже еще не дошло до твоего следующего хода, и у тебя осталось время для того, чтобы позвонить в притон Ву-Санг. Но там тебе никто не ответил.

— Хорошо, пусть так. Но все-таки: каким образом я смог, по-вашему, узнать, что Лотос вынудила миссис Абоди заговорить, если ей это удалось, по вашим же собственным словам, после того, как она позвонила мне?

— А ты этого и не узнал! Но, насколько я понимаю, такой подозрительный тип, как ты, никогда бы полностью не доверился никакому сообщнику, а тем более — столь ненадежному, как Лотос. Следовательно, ты заранее позаботился о том, чтобы следить за курильней, на тебя там работал шпион — скорее всего, нищий, у тебя лучше всего получается именно с нищими! Этот шпион тебе и позвонил, когда Лотос выбежала из дома. Ты знал, что драгоценности спрятаны где-то на Бабблинг-Велл-Род. Ты был в этом уверен, иначе не затеял бы всей этой петрушки — уж что-что, а грабить банк тебе не под силу: кишка тонка! Ну, ты и кинулся к дому Абоди, стараясь опередить Лотос, — впрочем, задача была нехитрая, с твоей-то машиной. Там ты подождал ее в саду, скрывшись за деревьями, а потом, когда она, сама того не подозревая, привела тебя к тайнику, всего-то и оставалось — свести с ней счеты. Замечу в скобках: поскольку ты не дал Абоди времени разъединиться с курильней, Лотос вполне могла услышать по телефону выстрелы и потерять голову от этого… Тот факт, что она оставила Флориану и Стива в живых, ограничившись приказом доставить их в отель, заставляет меня поверить в это: заложников не убивают, когда полиция у дверей…

Малез увидел, как Зецкой надвигается на него, но не успел отразить атаку. Впрочем, ему никогда по-настоящему и не хотелось стрелять…

Зажатая, будто клещами, рука комиссара оказалась за его спиной, а сам он, как перышко, взлетел к потолку, потом с грохотом приземлился, причем его галстук оказался обернутым вокруг его же щиколотки, а сама щиколотка очутилась под мышкой. Когда ему удалось вернуть все свои члены на место, Зецкой стоял неподалеку с чемоданчиком в одной руке и с реквизированным им пистолетом комиссара в другой.

— Удивительный вы человек, комиссар! — усмехнулся он. — К сожалению, ваши ловкость и проворство уступают вашей буйной фантазии. Ради Бога, извините, но мне придется покинуть вас: машина ждет у подъезда, а я и так уже потерял слишком много времени.

— Вали отсюда, все равно далеко не уйдешь! — проворчал Малез.

— Никому не суждено в наше время продвинуться так далеко, как хотелось бы! — продолжал издеваться художник. — Кстати, как ни грустно мне от этого самому, но некоторого членовредительства, вижу, не избежать…

Все произошло очень быстро, хотя Малез знал, что сейчас ему будет нанесен удар, как несколько минут назад знал, что готовится атака. Не успел комиссар и глазом моргнуть, как Зецкой, придавив ему ногой руку к полу, изо всех сил шарахнул рукояткой пистолета по голове. Малез ткнулся носом в ковер и замер — честно говоря, скорее, из предосторожности, чем по необходимости. Конечно, голова у него гудела, и от удара искры посыпались из глаз, но все-таки ему удалось на этот раз не отключиться и сохранить, пусть и частично, не просто сознание, но сознание довольно ясное.