Питер Мэй - Скала

Снаружи с полдюжины небольших лодок, вытянутых из воды, стояли одна за другой, прислоненные к нижней части скалы. Фин узнал поблекший голубой корпус «Мэйфлауэра». Удивительно: прошло столько лет, а он все еще на ходу! За домиком с лебедкой килем вверх лежал остов давным-давно заброшенной лодки. На нем виднелись остатки фиолетовой краски. Фин наклонился, стер ил с досок на ее носу и прочел имя своей матери «Эйлэй». Его отец тщательно выписал это имя белой краской за день до того, как спустить лодку на воду. Все горести Фина поднялись в его душе, как вода во время прилива; он упал на колени рядом с лодкой и заплакал.

Кладбище Кробоста находилось на западном берегу, за школой. Деревня хоронила здесь своих мертвецов несколько сотен лет. Тысячи надгробий торчали на вершине холма, как иголки на спине ежа. Многие поколения жителей Несса ложились в землю с видом на море, которое и давало им жизнь, и отнимало ее. Фин пробирался между камней с именами, а внизу, на берегу, волны разбивались в белую пену. Вокруг лежали Маклауды и Маккензи, Макдональды и Мюрреи; Дональды и Мораги, Кеннеты и Маргареты. Кладбище было открыто атлантическим ветрам, и мало-помалу море размывало махер. В конце концов жителям деревни пришлось строить ограждения, чтобы кости их предков не уносило вместе с землей.

Фин наконец нашел могилы родителей. Джон Ангус Маклауд, тридцати восьми лет, любящий муж Эйлэй, тридцати пяти лет. Два плоских камня бок о бок лежали в траве. Фин не был здесь с тех пор, как его мать и отца положили в землю, а он стоял и смотрел, как первые горсти земли падают на крышки гробов. И вот сейчас он снова стоял, повернувшись лицом к ветру, и думал о том, какая это была потеря. Их смерти коснулись очень многих людей и навсегда изменили их жизнь.

Обычно я спал как убитый, но в ту ночь никак не мог уснуть. Вряд ли можно сказать, что у меня было какое-то предчувствие, скорее, дело было в кровати. Мне пришлось лечь на свою старую кровать, где я спал первые три года жизни, пока отец не сделал комнаты на чердаке. Стояла она в стенной нише кухни — помещения, где мы проводили большую часть жизни. Кровать эта представляла собой деревянный настил с ящиком внизу, где хранилось белье; от кухни ее отгораживала занавеска.

Мне всегда было там тепло и уютно. Засыпая, я слышал голоса родителей за занавеской, а просыпался под бурление каши на плите, от запаха горящего торфа и тостов. Мне пришлось долго привыкать к прохладному одиночеству новой комнаты на чердаке. Но, привыкнув, я понял, что спать на старой кровати мне трудно. И все же той ночью я лег на кухне. Со мной оставалась тетка, а она не хотела весь вечер бегать вверх-вниз по лестнице.

Наверное, я засыпал и снова просыпался, потому что мое первое отчетливое воспоминание — голоса в холле и ледяной сквозняк, который попал в дом через открытую дверь и пробрался ко мне за занавеску. Я выбрался из постели — босиком, в одной пижаме. Кухню освещали тлеющие угли в очаге и странные вспышки синего света. Я не сразу понял, что они проникают в дом снаружи. Занавески были раздвинуты, так что я прошлепал босыми ногами к окну и выглянул. Видно было плохо из-за потеков дождя на стекле, но я разглядел на подъездной дороге полицейскую машину. Мигающий синий свет у нее на крыше гипнотизировал. Я увидел на дорожке людей, и тут раздался отчаянный женский вопль. Я не мог понять, что происходит. Вдруг на кухне зажегся свет, чуть не ослепив меня. Вошла тетка, бледная, как призрак, а следом за ней в дверь ворвался холодный воздух и облепил меня, как мокрое одеяло. Затем я увидел офицера полиции, а за ним — женщину в форме. Тетка опустилась на колени, прижала меня к себе; я утонул в ее мягкой груди, а она всхлипывала и все повторяла: «Бедный малыш! Бедный, бедный малыш!»

Та ночь до сих пор вспоминается мне в виде отдельных картинок. Я понял, что мои родители погибли, только на следующий день. Если, конечно, допустить, что ребенок в восемь лет может осознать, что такое смерть. Я знал, что родители поехали на танцы в Сторновэй, и понял, что они уже не вернутся. Детям обычно трудно с этим свыкнуться. Я очень злился на родителей. Почему они не вернутся? Они что, не знали, что я буду скучать? Или им все равно? Но я провел в церкви достаточно времени, чтобы получить представление о рае и аде. Люди попадают туда после смерти и остаются там навсегда. Тетка сказала, что мои родители в раю. Я примерно представлял, что это где-то над небом. Я только не мог понять, почему они там оказались.