Оксана Обухова - Немного страха в холодной воде

Надежда Прохоровна сглотнула шершавый комок, появившийся в горле, распрямилась: вокруг одни красоты и ни живой души. Отгоняя Полкана от юбки, нагнулась снова и бережно, двумя пальчиками, расправила ее на весу.

Небольшие пятна крови начинались чуть ниже ветхой резинки, а между обвисшими карманами образовалось внушительное пятно. Все выглядело так, словно кто-то, испытывающий сильнейшее кровотечение, прижался к животу своего убийцы…

Уже несильно палящее, вечернее солнце вдруг показалось бабе Наде слепящим огненным шаром, спустившимся к макушке. Перед глазами засновали радужные мушки — это давление внезапно подскочило! — руки, держащие юбку, повисли недвижимыми, тяжелыми плетями.

Глафира.

Глафира не успокоилась той ночью, после встречи с Фельдмаршалом, а пошла к Федору, которого подозревала в краже живности.

Пришла. Увидела на кухне обстановку, так много сказавшую хозяйственному глазу Надежды Прохоровны, и…

А что — и?! Что изменилось?!

О том, что Глафира могла пойти к Мухину, Надежда Прохоровна и так подозревала. Наткнулась баба Глаша на Фельдмаршалову засаду, перепугалась поначалу, в бега ударилась, а после разозлилась.

Вполне в ее духе выходит — бабушка конкретная, как говорит нынешняя молодежь. Обидно Глаше стало, что ее у клеток поймали, в краже заподозрили, развернула пятки и отправилась выяснять отношения с настоящим похитителем пернатых и ушастых. Видать, давно подозревала, что Федька на работу не так часто ходит… Или сказал кто из поселковых об этом…

Не важно! Важно то, что Глафира застала Федьку в доме с выключенным светом — вполне готовым к краже и обработке чужого поголовья.

И это Надежда Прохоровна вполне предполагала еще раньше. Глафира с Федькой даже могли на задах огородов столкнуться и отправиться выяснять отношения к Мухину домой…

Но вот что дальше?..

Если бы погиб Федя Мухин от удара сковородкой или скалкой по голове — тут вся картина ясная: кухонная утварь — самое женское оружие и есть.

Но Федьку дважды ударили шилом.

А Надежда Прохоровна очень хорошо помнила рассказ Алешки, когда тот вернулся с первого «адреса» в качестве оперативника убойного отдела.

Пришел Алешка, сел картофельное пюре кушать и между делом, зная, чем потрясти любимую Надежду Прохоровну, рассказал с комментариями такую вот историю.

В квартире, больше похожей на свинарник, произошло убийство: ударами ножа в плечо и в шею зарезали пьянчужку, зашедшего с визитом к семейной паре местных алконавтов.

В убийстве подозревали мужа. Он ничего не отрицал, так как проснулся утром весь в крови с ножом в руке. Все остальное помнил как в тумане.

Супружница, находившаяся тут же, поливала его проклятиями (под шумок опохмелялась), но грозилась дождаться из места заключения, поскольку чувствовала себя виноватой — драка развязалась из-за ее прелести неземной.

И так бы и увезли несчастного синюка, и осудили, как рецидивиста, поскольку был уже судим, но приехал на «адрес» хороший медицинский эксперт.

Осмотрел погибшего гостя алкашей, снял резиновые перчатки и очень доходчиво — в присутствии «неземной прелести» — доказал, что косые удары сверху вниз были нанесены слабосильной женщиной невысокого роста.

Пораженная достоверно собранной картиной, супружница призналась тут же и добровольно, рассчитывая на снисхождение суда. А Алешка долго потом распинался перед бабой Надей, рассказывая, в чем, по словам эксперта, различие между мужским и женским ударами.

Нормальная рассерженная женщина не бьет обидчика в район поясницы. Если, конечно, она не специально обученный убийца, что в случае с бабой Глашей даже рассматривать смешно. Такие бабушки, как старушка Иванова, могут ударить обидчика сверху вниз, наотмашь по башке и шее, но никак не бьют целенаправленно в печень, под лопатку или в легкое.

Не женский удар свалил Федю Мухина! Не женский.

Могла Глафира Терентьевна в сердцах садануть Федьку чем-то тяжелым, могла и ножиком куда-то ткнуть… Но чтоб вот так — точнехонько, убийственно… Навряд ли.

Или?.. Может быть?..

Никак не могла понять Надежда Прохоровна, чему ей верить. Своим рассуждениям, основанным на рассказе Лешки о женских и не женских способах спонтанного убийства, или собственным глазам? Ведь окровавленная спереди юбка — вот она, лежала, упрятанная, в бурьяне. А в доме снимки лежат на комоде, доказывающие, что не спала Глафира Терентьевна той ночью…

А может быть — спала? Украл Федька ее юбку, надел, платком голову обвязал и отправился воровать кроликов, прикинувшись соседкой, чтоб, значит, не узнали в случае чего…