Оксана Обухова - Немного страха в холодной воде

— За что мне это наказание? — поднимая голову вверх, спросил небеса преподаватель с почти двумя высшими образованиями. — Бьюсь с вами, бьюсь… как горох об стену. Пустой и чистый звон.

— Сумка — где? — грозно поинтересовалась баба Надя.

— В машине, мы ее даже не раскрывали, там все цело, — потупился «физкультурник». — Хотели сегодня ночью к дому подкинуть… Мы же видели, куда вы от нас из леса убегали. Пришли к забору, там собака — не пройти. Пошли в обход, решили через забор на крыльцо забросить…

— Понятно, — кивнула бабушка Губкина. — А там не только Полкан, но и Матрена Пантелеевна с двустволкой.

— А чего она палить начала?! — жалобно воскликнул раненый «артист». — Я ж ничего не делал! Я только хотел сумку через забор перекинуть!

— Мал ты еще, чтоб об этом судить, — сурово обрезала Надежда Прохоровна. — В деревне недавно мужика зарезали, а тут вы ночами шастаете. Поставьте в церкви свечку, что Матрена промахнулась, могла и голову снести. — А сама подумала, что, наверное, под лунным светом блеснула крупная железная пряжка на сумке и этот блик подслеповатая Пантелеевна приняла за блеск бутылки с «коктейлем Молотова».

Чудо, что живот «артисту» не прострелила! Дед с этой двустволкой на медведя ходил!

…Мушкетеры пристыженно и малость испуганно переглядывались, Иван повел бровью, и Максим выбежал на улицу к машине за сумкой.

Вернулся быстро, положил «пропажу» аккуратно Надежде Прохоровне на колени и вернулся в строй. Теперь вся четверка стояла навытяжку и преданно таращилась на обожаемого наставника, предусмотрительно адресуя толику любви и «обворованной» старушке.

— А на речке из ивняка — вы за мной подглядывали? — не давая поблажек, пробасила Надежда Прохоровна, на что «артист» Мишка так картинно вздернул брови, что бабушка поняла — с формулировкой «подглядывали» она себе польстила.

Хмыкнула — удалось проказнику ее расслабить — и оформила вопрос иначе:

— Вы в кустах сидели?

— Мы, — в два голоса согласились Мишка и Максим. — Шли из поселка обратно, — продолжил уже солировать «историк», — увидели вас на речке, решили прямо тогда сумку на берег подложить, но не успели. Вы так погребли…

— Не успели они, — вспоминая олимпийский истерический заплыв, проворчала бабушка-рекордсменка. — Идите лучше с глаз долой!

— Пока, — с оттяжкой добавил Аркадич.

— Пока ваш Куцый в машине лужу не наделал, — усмехнулась Надежда Прохоровна и повернулась к бывшему директору, показывая парням, что разговор с ними окончен.

Танкистов-мушкетеров дважды просить не потребовалось, прочитав на лице обожаемого наставника, что он их тоже не задерживает, выкатились за дверь и даже сильно не топали — на цыпочках с крыльца спустились.

Павлов сумрачно откинулся на спинку кресла, сложил пальцы в замок и выжидательно поглядел на гостью.

Пожалуй, во взгляде мужчины не было мольбы или просьбы. Пожалуй, он уже понял, что в дом его зашла не тривиальная пенсионерка, которой надо все на пальцах еще раз объяснить, а особа вдумчивая, с зорким взглядом и пытливым разумом. Подобным людям не надо бестолково объяснять, подобные особы сами делают выводы из увиденного и торопить их не стоит.

Надежда Прохоровна молчала минуты две, задумчиво гоняя по лбу морщины. Потом наконец спросила:

— Когда думаешь детский дом за озером открывать?

Павлов повращал большие пальцы внутри ладоней.

— Пока не могу сказать точно. Нам помогает один хороший человек — генерал-лейтенант в отставке, сам бывший детдомовец, суворовец… Если все пройдет как надо, в начале августа надеемся начать внешние работы, зимой провести внутренние… Хотелось бы надеяться, что к следующему учебному году главный корпус будет готов. Если, конечно, Министерство обороны подключится и направит стройбатовцев…

— Бог тебе в помощь, Герман Аркадьевич, — сказала баба Надя и поднялась с дивана. — Пойду я. Матрена небось совсем меня потеряла…

— Спасибо, — одним словом поблагодарил преподаватель, но, уже стоя в сенях, замялся перед дверью. — Надежда Прохоровна, я ведь не могу отправить мальчишек в город… Просто — некуда. Эти чертенята удумали остальные две квартиры на лето тоже сдать, на вторую машину деньги копят… Днем на прополке в совхозе работают, стараются… Они сюда приехали мне помогать! Я им рад и…

— Да ладно тебе, Аркадич, — оборвала его Надежда Прохоровна. — Считай — забыли.

И вот ей-богу! Говоря «забыли», Надежда Прохоровна совсем не думала о «Ворошиловском стрелке» Матрене с незарегистрированным дедовым ружьем! О двустволке она вспомнила, только когда вошла к золовке и застала ту в горнице за столом. Матрена любовно полировала стволы двустволки.