Оксана Обухова - Немного страха в холодной воде

«Наверное, зря ночью пожалела, пугать не стала, — расстроилась Надежда Прохоровна. — Придется вечером потолковать…»

— Оставляй-ка, Мотя, вооружение, — сказала вслух, — и пойдем к Сычам. Те на обед позвали.

— По-городскому? — любознательно прищурилась Пантелеевна. Почему-то обеды под рюмочку завсегда в Парамонове «по-городскому» прозывались.

— А как же — все чин чином. И Карпычу звони, пусть тоже присоединяется.

Пока Пантелеевна убирала двустволку и ветошь, Надежда Прохоровна подключила разрядившийся мобильник к розетке и позвонила Алешке, собираясь обрадовать старшего лейтенанта — не волнуйтесь, мол, жива, здорова, телефон нашелся…

Но никто, оказывается, и не собирался волноваться. «Безлошадный» профессор Савельев уговорил автовладельца Бубенцова поехать на дачу к знакомому доценту, где все выходные близкие Надежды Прохоровны купались и ловили рыбу, загорали и шашлыки жарили. Отрывались, одним словом.

Надежда Прохоровна порадовалась за друзей и никакими заданиями Алешку нагружать не стала, спросила только как бы невзначай:

— Твой Дулин вроде в отпуск собирался?

— Угу, — ответил новоявленный оперативник. — В Анталию с семьей уехал, просил звонить только в крайнем случае. У вас к нему какое-то дело?

— Нет, так спросила…

Баба Надя попрощалась с Алексеем, подумала секунд пятнадцать и решила — случай у нее, может быть, и крайний, но разговор-то долгий. Вдруг разорится майор на роуминге? И если уж палить из пушек по воробьям, то лучше всего пригодится муровский Суворин.

Надежда Прохоровна набрала номер Сергея Михайловича, прослушала вежливое сообщение о том, что телефон абонента находится вне зоны досягаемости, и решила — увидит подполковник оставшийся без ответа вызов заслуженной старушки Губкиной — сам отзовется.

А не отзовется — Бог ему судья. Сама как-нибудь с местными властями управится, не впервой. Паспорт теперь на месте, Матрена с Карпычем под боком, никто заместо Розы Романовой в кутузку не упрячет…

На стене между фотографиями мерно тикали ходики. В мирное тиканье часового механизма вплеталось тихое посапывание Матрены — несколько рюмочек забористой сычовской наливки наложились на бессонную ночь, сморило Мотю после «городского» обеда. Она не неугомонный фермер Сыч, что после плотного перекуса помчался с Дениской какой-то забор править. Не деятельный почтовик Суворов, что скушал на скорую руку немного бульона с бараниной и унесся в поселок по делам. Матрена — женщина немолодая, к ночным переполохам не привычная.

Надежда Прохоровна подремать не улеглась. За обедом она попросила Карпыча зайти с оказией в поселковое фотоателье и распечатать там все шестнадцать снимков места происшествия и два размытых кадра с удирающим кроличьим вором.

Сейчас все восемнадцать фотографий лежали перед бабой Надей на большом столе в главной Матрениной комнате. Лежали и ничего нового не сообщали.

Надежда Прохоровна тасовала их и так и эдак, два нечеткие снимка категорически выбивались из общей картины! Никак не могла понять уже довольно опытная сыщица-любительница Губкина: зачем Глафира Терентьевна Иванова потащилась ночью к чужим кроликам и есть ли в этом связь с убийством Мухина?!

Глафирин двор отлично охраняет бесноватый пес Буран. Сегодня, переговорив приватно с Дениской, Надежда Прохоровна узнала, что Федька таскал Глафириных курей не ночью, а потихоньку на вечерней зорьке, поскольку знал прекрасно: соседка пересчитывает пернатых утром, когда поочередно из курятника выпускает — куры у нее только по двору гуляют, на улицу не бегают. Потому и грешила Терентьевна исключительно на почтальонского Гавроша, что сделал подкоп под забором. Днем Буран на привязи сидит, ночью по всем угодьям носится, никакого человеческого вора к забору близко не подпустит.

Итак, учитывая отменного зубастого охранника, вернемся к главному вопросу — зачем Глафира отправилась ночью к чужим кроликам?

Решила отомстить Карпычу за пропавших кур и увести ушастого? Прокралась потихоньку к клеткам… Попалась на месте, перепугалась Карпыча с фотоаппаратом и убежала сломя голову.

Могло быть так?

Могло. И если помыслы Глафиры были не честны, можно на спор биться — разговаривать с орденоносицей абсолютно бесполезно. Ни за что старушка не признается, что лазала к соседу живность воровать. Стыдоба же! На старости-то лет… Надежда Прохоровна Глафиру маленько знала — та всегда упертой теткой была, завсегда на своем до последнего стояла, даже если не права была. Только раздражалась да злилась, если больше напирали… Любила, чтоб ее слово всегда последним на застольях было.