Оксана Обухова - Немного страха в холодной воде

К Глафире просто так не подобраться, вспоминая одно из последних застолий в Парамонове, взгрустнула баба Надя. В то время, помнится, народ массово рванул на волю из рядов компартии, упертый член КПСС Глафира Иванова уверенно предрекала скорый крах капитализма и всеобщее торжество коммунистической идеологии. Сама без пенсии два месяца сидела, зарплату по полгода задерживали… но разве ж это доказательство?! Это — происки завистников из мировой буржуазии!

Упертая тетка Глафира Терентьевна. К такой ни с каким хитрым вопросом не подъехать, а в лоб идти — нечего и думать! Если неделю назад ни в чем не призналась, устоит и нынче. Сегодня днем Надежда Прохоровна видела, как бабу Глашу с чуть опухшей после неудачно удаления коренного зуба щекой привез из города семейный племянник на машине. Сейчас от бабы Глашиной баньки дымком потягивает — племянник с женой париться направились, так что идти с визитом не ко времени.

«Прогуляться, что ли, просто? — подумала Надежда Прохоровна. — Чего в духотище-то сидеть, когда на улице — погоды?..» Сложила в стопочку фотографии, поправила на спящей Матрене одеяльце и вышла из дому. Авось обдует голову ветерком и свежая мысль появится… Не хочется Матрену оставлять в деревне, где нераскрытое убийство над дворами топором висит. Тут надо расстараться, помочь сельчанам.

Гулять по «прошпекту» Надежда Прохоровна не пошла, протопала через огород к задней калитке. Вышла на узкую тропинку, вьющуюся по задам участков, поглядела из-под ладони на гладкую озерную равнину… Красота. Никаких заграничных курортов не надобно с такими вот красотами: тут тебе и простор, и воздух, и плеск волны… Отдыхай в тишине, пока дела ни призовут…

А какие дела у пенсионеров? В огороде в охотку поковыряться да с кумушками побеседовать.

За гостьей увязался Полкан, шмыгнул в приоткрытую дверку. Надежда Прохоровна свистнула песику — не убегай далёко! — и пошла по едва заметной, плохо протоптанной тропке к дому Мухина. Хотела еще раз оглядеться на месте, может быть, даже внутрь войти — вдруг и появится какая-то догадка?

…Траву вдоль деревянных штакетников сельчане скашивали — береглись пожаров, и в дело употребляли: Суворов на подстилку для кроличьих клеток, Сычи для крупной рогатой живности. Приятно гулять по ухоженным задам деревни Парамоново, где заросшим остался только островерхий холмик, издревле сложившийся из собранных с поля камней. Полкан помчался именно туда, нырнул в высокий бурьян, тявкнул громко и пропал из виду.

Надежда Прохоровна снова сложила руку козырьком надо лбом, поглядела на выставленную за забор Глафирину баньку: вроде бы не парятся уже. Дверь на деревянную щеколду с наружной стороны закрыта, на гвоздике у косяка висит когда-то черный, но уже выцветший под солнцем до мутно-серого цвета халат, пара мочалок просушиваются. Еще влажный жестяной тазик на лавочке к стене прислонен.

Видать, управились уже Глафирины гости. Но домой не уехали — Буран еще привязан на короткий поводок, погавкивает недовольно со стороны крыльца. Наверное, племянник с женой дома чай пьют, в обратную дорогу собираются.

Надежда Прохоровна прошла мимо холмика, собралась уже открыть калитку на огородик Мухина да свистнула Полкану — нарвется еще пустобрех на гадюку в траве, прогретые заросшие камни самое змеиное место и есть!

Но пес не отозвался. Возился увлеченно на одном месте, и выглядело это место небольшой проплешиной в довольно равномерной поросли бурьяна. Как будто внушительный булыжник, поднятый с поля, в травяную середку угодил.

Или и не булыжник вовсе…

Надежда Прохоровна осторожно — помня о змеях! — подошла к пышной зеленой шапке на каменном бугорке, привстала на цыпочки, вытянула шею…

Матренин охранник озабоченно обнюхивал некую пыльную розоватую тряпочку. Утыкался носом в рыхлую узорчатую ткань, ворчал…

Вид этой «тряпочки» заставил бабу Надю забыть о змеях. Уже предполагая, что разыскал неугомонный песик, она пробралась сквозь жесткие колючие стебли, склонилась над находкой…

И сердце бешено заколотилось: на внушительном валуне, что и образовал незарастающую проплешину, лежала женская юбка из легчайшей индийской марлевки — фиолетовые и сиреневые цветы по розовому полю. Нос Полкана утыкался в большое бурое пятно овальной формы между карманами.

Именно в эту юбку и был одет кроличий вор на снимке, сделанном Фельдмаршалом на месте преступления.

Теперь переднюю половину юбки украшали почти почерневшие пятна засохшей крови.