Александр Горохов - Наказание

— Входи, чего там стоишь?

— Я тапочки ищу… — послышался из прихожей девчоночий голос.

— Какие еще тапочки?! — заорал Борис. — Ты что, в мещанский дом пришла, что ли? Входи, в чем пришла, достаточно ноги о половик вытереть.

Она вошла в комнату неровным, испуганным шагом и остановилась у стола, чуть покачнувшись на высоких каблуках. Невысокая и тоненькая, натянутая как струна, внешне совсем еще девчоночка, но со взрослыми, тревожными глазами. Не такая красавица, как мама, но очень своеобразная, с примесью восточной крови. Она прервала затянувшуюся паузу, с трудом выговорив срывающимся голосом:

— Я знаю все… И про вас, и про маму.

— Отрадно слышать! — изображая презрительный смех, подхватил Борис. — Но начнем с того, задрыга, что надо бы представиться приличным людям. А потом объяснишь, все ли ты про нас знаешь.

— Инна… Я знаю, что мама поступила… нехорошо.

— Браво! — Борис захлопал в ладоши, с иронией разглядывая девушку. — «Нехорошо»! Аркадий, как вам нравится такое определение?

— Я… — заволновалась девчонка, и на ее ресницах закипели слезы. — Я знаю, что за всякую подлость надо платить. Я… Я готова заплатить за маму.

Она была на грани обморока, стояла посреди комнаты и покачивалась, как подстреленная птица.

— Еще раз браво! — снова съязвил Борис. — А мама, надеюсь, знает об этом отважном решении? Вопрос согласовали?

— Нет. Она ничего не знает. Честное слово. Я подслушала ее разговор по телефону с Яном Петровичем. Кое-что знала раньше сама и… И сделала выводы. Вы хотите ее… убить.

— Трижды браво! — заорал Борис. — Ты очень деловая девочка! Плюс к тому и сиськи на месте, и попка нахальная! — голос Бориса гремел как звон колокола, он явно сатанел и терял разум. Аркадий предостерегающе взглянул на него, но Борис отмахнулся, хотя несколько укоротил себя.

— Ну-с, сударыня, мы принимаем ваше предложение, только поясните, в какой форме вы предлагаете расплату по грехам родительницы?

— Я готова на все, — выдавила она заранее подготовленную фразу.

— Вот даже как?! — Борис уже развалился, скорее, разлегся, в кресле. — Ну, коли так, задрыга, раздевайся!

Она вздрогнула и испуганно покосилась на Аркадия, словно искала защиты. Но второй палач — вялый, апатичный — разглядывал потолок, будто читал на нем невидимые письмена.

— Сейчас?… Прямо здесь? — спросила она растерянно.

— А ты привыкла заниматься этим в грязных подвалах?! — завопил Борис. — Для тебя комфорт непереносим, да?

— Нет… Пусть здесь.

Она потянула молнию на юбке, от страха сломала ее, затем торопливо сдернула через голову легкий свитер.

Борис смотрел на девушку в упор, словно выбирал на хрупком теле место для разящего наповал удара. Скрипуче засмеялся и презрительно спросил:

— А что, профессорского жалованья у мамочки не хватает, чтоб тебе приличное белье купить? В такой деревенской дерюге пришла мужиков соблазнять!

Аркадий перевел глаза с потолка на девчонку и увидел, что ее бьет дрожь. Она будто из проруби вылезла и стоит на льду: руки, грудь, плечи — все сотрясается.

Посмотрев на Бориса, он собрался что-то сказать, но тот лишь злобно ощерился и требовательно спросил:

— Ну, готова?

— Да, — прозвучало еле слышно.

Она стояла в чем мать родила. И оказалась далеко не такой худой — тонкое и сильное, тренированное тело с золотистым загаром, приобретенным на курорте или в каких-нибудь салонах, соляриях.

— Ну что ж, — Борис нарочито медленно опустил со стола ноги и поднялся.

Высокий, широкоплечий, жуткий в своем грязном халате, он шагнул и схватил ее за коротко стриженные волосы.

— Раз так, задрыга, то мы тебя по очереди и уделаем! Как хотим! Надеюсь, орать не будешь?!

— Нет… Не буду.

Конец! На этом терпение Бориса кончилось, и он завыл пароходной сиреной:

— Сука! Твоя мамочка, как была, так и осталась сволочью! Грязной и хитрой сволочью! Вы обе такие свиньи, что порядочному человеку и вообразить нельзя! Хорошо, падлы, рассчитали: мы тебя сейчас трахнем, а ты тут же в милицию побежишь, на экспертизу, и мы с Аркашенькой за использование несовершеннолетней шлюхи тут же загремим за решетку! Годочков эдак на десять-пятнадцать! Так, задрыга?!

Девчонка сжалась и присела, закрываясь руками.

— Нет! Нет!.. Я совершеннолетняя! В сумочке паспорт!

— Ну, спасибо! Ну, утешила! Значит, не пятнадцать лет за тебя схлопочем, а всего лишь червонец! По десяточке нам кинут! Ты посмотри, Аркаша, какая профессиональная подготовка! И паспорт с собой прихватить не забыла! А справочки от врача нет случайно, что ты СПИДом не больна или какой другой дрянью? Мы-то мужики чистые, из стерильной обстановки вернулись!