Ольга Володарская - Каждый день как последний

— У баб были детки, совсем малые, девочка и мальчик. А у деда никого. Когда он умер, его хоронить некому было. Тонька тоже вроде не родила никого.

— Тонька — это та девушка, что в общежитии жила?

— Она самая. Невеста Валерки…

— У него была невеста?

— Ну, считалась ею, по крайней мере. Так что не сходится что-то.

— И почему тогда не мстить напрямую тем, кто якобы виновен? — спросила мать. — Не детям их, а…

— Так в этом весь замысел, понимаете? Отнять детей у родителей, как когда-то они отняли его у матери. Я помню, он жил с ней. А были у него братья, сестры?

— Жил он с матерью в том же доме, что и мы. Только на первом этаже. Отец умер. А брат старший уехал из города сразу после школы.

— Мать его обожала, — сказал отец Дины, выбив из пачки папиросу. — Он был светом в ее окне. Иначе как Валерочкой его не называла. Считала его гением непризнанным. Он ведь писал рассказы, стихи. Можно сказать, только этому себя и посвящал. Он не учился и не работал. Вернее, числился ночным сторожем в садике, да только мать за него дежурила. А образование ни к чему ему, он и так умнее всех умных был. По мнению родительницы. Девушка, с которой Валера встречался, казалась матери его непроходимой дурой и уродиной…

— Та самая Тонька?

— Да. Наладчица с нашего завода. Она на самом деле красотой не блистала, но была очень славной. Все думали, Валерка с ней из-за секса только. Девчонки из общаги скромностью не отличались. А потом оказалось, что не было у них ничего. А мать, видимо, что-то за сыном замечала нехорошее, раз все же стала избранницу чада своего любимого, такую никчемную, принимать. Думала, пусть лучше с такой, но взрослой…

— Как она проклинала нас! — вздохнула мать Дины. — Кары небесные насылала. Чтоб вы сдохли, это самое мягкое, что мы слышали от нее. Считала нас убийцами. Требовала возмездия. А когда поняла, что нас так и не накажут, переехала. Не могла видеть нас на свободе.

— А какая фамилия у Валеры была?

— Козловский.

Дина с Пашей переглянулись.

Вот теперь все сошлось!

Хорошо, что они не отпустили водителя. Иначе не выбраться бы им из деревни до утра.

— Мы сейчас куда? — спросила Дина. Паша велел таксисту гнать, сулил двойную оплату, и тот остервенело давил на газ.

— Я хочу поговорить с ним.

— Это опасно, Паша. Он маньяк.

— Я не боюсь его.

— Надо вызвать полицию.

— Обязательно вызовем, но сначала я поговорю с ним.

— Зачем? — простонала Дина.

— Я хочу его понять.

— Паша, ты хочешь рискнуть жизнью ради праздного любопытства?

— Это совсем не то.

— А что?

— Мне трудно объяснить.

— А ты попытайся.

— Я всю жизнь себя ломаю. С малых лет. Но меня не покидает мысль, что я все делаю неправильно. Жил тут с семьей — не то. Бросил ее, уехал — опять не то. Вроде кайф, но не полный. Вот сейчас тебя встретил, и нравишься ты мне так, что до печенок пробирает. Влюбился, хотя думал, что не способен на это. Радоваться бы, а я не могу. Опять что-то не то…

— Это нормально — сомневаться. В себе, в правильности выбора… Но при чем тут Кен? Иначе говоря Петр Козловский, племянник Валеры?

— Он не сомневается, понимаешь? Он идет к цели, какой бы чудовищной она ни была. И он не псих. Я уверен в этом. Он абсолютно нормален. Кен — прямая противоположность мне. Я хочу понять его, чтобы понять себя!

— Приехали, братишка! — выкрикнул водитель, затормозив и выключив магнитолу. Он слушал всю дорогу кавказскую музыку.

Паша поблагодарил, расплатился.

— Если понадоблюсь, звони, вот мой номер, — сказал таксист, сунув ему визитку.

После этого дал по газам и скрылся. Лихой джигит!

Они высадились у серой девятиэтажки. Заставленный машинами двор, заляпанная рекламными объявлениями подъездная дверь, урна, из которой торчат пустые пивные бутылки и банки из-под коктейлей.

— Откуда ты знаешь, где Кен живет? — спросила Дина.

— Он говорил при мне следователю, я запомнил.

— Да, у тебя же отличная память.

— На некоторые моменты…

— Думаешь, он дома?

— Уверен. Даже знаю, что он делает.

— И что же?

— Пишет. Он говорил мне, что нашел себя в литературе. Не ищет, а именно нашел. Кен — человек, не привыкший сомневаться. И работает он ночами. — Павел усадил Дину на лавку. — Я пойду. А ты жди меня. Минут через десять вызови полицию. Раньше не надо, боюсь, Кен не успеет мне все рассказать.

— Даже не думай!

— О чем?

— О том, чтобы идти туда в одиночку. Я с тобой.

— Нет.

— Ты же не боишься Кена. Значит, и мне опасность не грозит. Я пойду с тобой, и точка.