Ольга Володарская: Каждый день как последний

Вот только не за этим они приехали.

— Мама, пап, у нас к вам серьезный разговор, — начала Дина.

— Ну, понятно… — пробурчал отец, закурив папиросу. — Иначе не свалились бы как снег на голову среди ночи.

— Я не всю правду вам сказала.

Родители знали, что Дину похищали. Они забили тревогу в тот же день, как дочь пропала. Заявление от них приняли через сутки. Наташины родители тоже пришли в полицию. А остальных похищенных не хватились. Если б пятеро из семи пропали, не факт, что о них бы вспомнили.

Разве что Пашу жена недобрым словом. Козел, опять исчез! Теперь без предупреждения, и, главное, не подкинув денег!

— Паша, расскажи… — обратилась к нему Дина.

И он рассказал. Естественно, в двух словах и без пугающих подробностей. Смягчил, насколько возможно, свое повествование. Постарался из кровавого триллера сделать хотя бы классический детектив.

Его выслушали стойко. Без истерик. Особенно его поразила мать Дины, по виду женщина очень эмоциональная. Держалась она молодцом, ничем не выдав своих чувств. У отца пальцы тряслись, когда он подносил папиросу ко рту, а мать расставляла чашки, накладывала варенье, разливала чай, и руки ее не дрогнули ни разу.

Когда Паша закончил рассказ, отец спросил:

— Что вы хотите выяснить?

— Понимаете, в чем дело… — Паша отхлебнул из чашки глоток чая с можжевеловым листом. Причмокнул. Очень вкусно. — Я вспомнил вашу дочь и вас, и еще некоторых людей, что жили в старом рабочем поселке. Не знаю, почему лишь недавно. Вернее, знаю. Я много литературы по психологии в свое время читал, поэтому немного разбираюсь в подсознании. Своем и чужом. Так вот, у меня нечто вроде блока в мозгу стояло. Этот блок мою нервную систему оберегал. А вскоре я пережил новый шок, гораздо более сильный. И он запечатал воспоминания о первом…

— Давай опустим психологию, — поморщился Динин отец и прикурил вторую папиросу.

— Хорошо. Перейду к главному. Я знаю, что вашу дочь чуть не изнасиловал один урод. Его Валерой звали. Я очень хорошо его помню, потому что он и ко мне приставал. Ему дети любого пола нравились. Как-то мы с Катей решили в заброшенный дом забраться. Да я фонарик забыл, побежал за ним, а навстречу Валера. И к дочери вашей подходит. Я обернулся. И смотрю, он хватает девочку и в дом тащит. А я-то знаю, что это за тип. Конечно, я тогда понятия не имел, как взрослый мужчина (ему исполнился двадцать один год может ребенка использовать, мал был, но разозлило уже то, что он Катю лапает. И я бросился на поиски кого-нибудь, кто больше и сильнее меня. Наткнулся на Егора-Бобра. Я его боялся. Впрочем, как и все дети поселка. Но тут кинулся к нему, как к родному.

— Я помню, как вы прибежали в наш двор, — перебил его отец Дины. — Я на больничном был, вот вы меня и застали… — Он затушил папиросу и обхватил голову руками, запустив пальцы в седые волосы. — Успели мы. Не дали уроду дело до конца довести. Да только девочка наша все равно не смогла отойти после этого. Дина не помнит, какой она была до этого. А ты должен. Солнечный, открытый человечек с улыбкой до ушей…

— И таким заразительным смехом, что если веселилась она, то хохотали все вокруг, — подхватил Паша.

— Да… Такой она была, наша Катя. И потом ее как подменили.

— Влюблена она была в него, вот в чем дело, — вмешалась мама. — Прекрасным принцем Валерку считала. Он ведь красавец был. И от других парней, что в поселке проживали, отличался: и одет с иголочки, и манеры у него, как у аристократа. По улице вечно с книжечкой под мышкой ходил. И здоровается со всеми так приветливо… — Голос у нее сорвался, и она отвернулась, вытирая увлажнившиеся глаза.

Супруг ласково погладил ее по спине, успокаивая.

— Я рассказала Паше, что Катя покончила с собой, — вмешалась в разговор Дина. — Давайте не будем об этом, нам всем больно вспоминать, как она ушла… — Мертвой ее нашла маленькая Дина. Мама привела ее из садика, она вбежала в комнату к сестре, увидела ее спящей и начала тормошить. Катя была уже холодной.

— Что вы хотели узнать? — прокашлявшись, спросила мать Дины.

— Кто убил Валеру? — Она посмотрела на отца. — Ты, папа?

— Нет. И он, — мужчина указал на Пашу, — знает это…

— Дело в том, что не знаю. Я тот промежуток времени совсем не помню. Последнее — как вы стаскиваете Валеру с Кати и бьете его в морду… Потом — пустота.

— Я не убивал его. А кто это сделал — не знаю. А почему вы стали ворошить ту давнюю историю?

— У нас возникла мысль, что кто-то мстит за Валеру. Меня, Егора-Бобра и вашу дочь похитили. Кроме нас еще четверых. Возможно, они дети тех, кто участвовал в его избиении…