Паула Гослинг - Ответная месть

Тос ничего не отвечал.

— А если Пински не удастся уговорить Клоцмана выставить охрану, я снова приду завтра ночью. Есть возражения?

По-видимому, у Тоса не было возражений.

— Как я думаю в настоящий момент, это должен быть Лири, — доверительно продолжал Страйкер. — И что мне нужно — это чтобы у меня были развязаны руки, ты понимаешь? Ты знаешь, я люблю действовать на свободе, правильно?

Тос все понимал.

Страйкер рассказал ему обо всех своих мыслях, о телефонных справках, которые он навел, сидя в своем кабинете долгий этот день, и, наконец, рассказал ему о дробовике.

— Так что я выкинул такую штуку: когда приехал Клоцман со всеми этими мальчиками из экспертизы, я упал в обморок — якобы от нервного напряжения, понимаешь? Это было жалкое зрелище. Нилсону пришлось нести меня наверх. Я был полной развалиной. А когда Пински позвонил моему врачу, тот по моей просьбе пообещал Клоцману, что отошлет меня в санаторий за городом, где я буду в полной безопасности. Так что вот я уже здесь, в санатории под Филадельфией, отдыхаю и хорошо себя веду. Глянь в мое лицо — разве я не наслаждаюсь отдыхом?

Тос бы его не выдал.

— А теперь я начну охотиться на Лири — за тебя. Я вытрясу из него все кишки. Я собираюсь арестовать его. Черт возьми, я арестую его.

Удовлетворенный тем, что проинформировал своего партнера, обрисовал ему ситуацию, Страйкер позволил себе задремать на стуле. Это был не рядовой сон рядовых граждан, а неглубокий, тревожный сон только что родивших женщин и старых копов. Его мозг рассортировывал шумы в комнате: любой новый звук, любой щелчок, шепот, стон, шаги — и все, что было необычного. Его мозг дал бы сигнал тревоги, если что-то случилось бы.

Он доверял своему мозгу.

Но ничему более.

— Ты можешь вести машину?

Дэйна стояла возле постели; завернувшись в полотенце, оставив на полу влажные следы, когда бежала из ванной.

— Конечно, я вожу машину. Кто это?

— Это Джек Страйкер. Я внизу.

— Разве тебе не следует быть в постели? — Когда на этот вопрос не поступило ответа, Дэйна сжала зубы. — Это не приглашение, черт побери, а просто вопрос о твоем здоровье.

— Я прекрасно себя чувствую. Можно с тобой поговорить?

— Не знаю, есть ли мне о чем говорить с тобой. Мне сказали, что ты отстранен от расследования.

— Да… вернее, и да — и нет. По большей части я в вынужденной голодовке. Я заказал завтрак, но не могу съесть его сам. Не могла бы ты сойти вниз и нарезать для меня бекон, если не трудно?

— Понятно: требуется гуманитарная помощь.

— Можно и так сказать.

— Дай мне несколько минут.

— Я — в гриль-баре, столик в углу направо.

Она пришла и села напротив, пододвинула к себе его тарелку и начала резать бекон. Взглянула на него и поморщилась.

— Ты уверен, что сможешь прожевать это без посторонней помощи? Ты выглядишь совсем слабым.

— Моя внешность обманчива… рефлексы молнии и тело атлета, совершенное, как…

Она придвинула к нему тарелку.

— Заткнись и ешь.

Он старался как мог, пока она заказала кофе, апельсиновый сок, булочки. Когда все было съедено, она зажгла сигарету.

— Я не знал, что ты куришь, — сказал Страйкер.

— Я не курю, — ответила она.

— Но… — Он взглянул на ее угрюмое лицо и умолк. — Рад это слышать, — чуть погодя добавил он. — Курение плохо на тебя подействует.

— Говорят… — Дэйна с опаской смотрела на него.

Он выглядел слегка очумелым в это утро. Не зная его долго, можно было подумать, что он вообще не в себе. Она слышала, что он потерял много крови, но сейчас его глаза горели — от жара? — и щеки полыхали тоже. Она сдержала порыв — потрогать его лоб и сосчитать пульс… судя по выражению его лица, он сбил бы ее с ног, если бы она попыталась. Несмотря на рану, которая, видимо, мучила его, она видела в его лице выражение спресованной энергии и агрессии, которое она заметила, когда впервые встретила его. У нее было ощущение, что он представляет проблему — большую проблему для всех, даже для себя самого. Часть ее существа тянулась к нему, часть — боялась его. Она затянулась и постаралась не закашляться.

— Зачем тебе знать, умею ли я водить?

— Потому что я хочу, чтобы ты вела машину.

— Ты оставляешь департамент и основываешь таксомоторную фирму?

— Мне нужно преследовать подозреваемого, а я сам не смогу вести… — Он указал на раненую руку. Она видела, как напрягалось его лицо при каждом болезненном движении.

— Я думала, тебя не допускают к расследованию.