Паула Гослинг - Ответная месть

Первый выстрел — прицел был взят слишком низко.

Пуля попала ему в левое предплечье, отбросила его к дверце. Металлический лязг замка утонул в крике боли.

— Что за черт, Джек?! — спросил Тос изнутри машины, потому что ничего не услышал и только увидел, как Страйкер потерял равновесие.

Затем он увидел кровь.

— Иисус! — Он протянул руку к радиотелефону. Вторая пуля влетела в машину, срикошетила — и угодила прямо в голову Тоса.

Страйкер, который сползал на пол и держался за плечо, увидел летящие куски кости и брызги крови. Он воскликнул «Нет!», и ярость охватила его, когда он увидел, как дернулся Тос — и упал на сиденье. Лицо его сразу стало неузнаваемым из-за хлынувшей крови.

Выстрелов больше не было.

— Тос… Тос… — звал Страйкер, но откликаться уже было некому. Он поднялся с пола и потянулся к сиденью, работая неповрежденной рукой и чувствуя, как по раненой руке бежит кровь. Он слегка коснулся Тоса, затем нащупал радио, нажал пластиковую кнопку.

— Код девять — убит офицер! «Робин Гуд» гриль, Гринфилд-роад, возле Телеграфа. Код девять. Код девять, — повторял он.

Послышался щелчок, и затем заговорил еле слышный голос, задававший вопросы. Страйкер находился между шоком и болью, между злобой и отчаянием, и ему трудно было отвечать на вопросы. Он вдохнул, превозмогая боль, и заорал в микрофон:

— Офицер убит!

Кто-то задыхался, кто-то рыдал, он надеялся, что не он, но похоже было, что он — теперь он не мог хорошо видеть Тоса. Все происходило так, будто он смотрит телевизор, а картинка плохая, с помехами, и грозит исчезнуть совсем. Огромного роста человек лежал ничком, и кровь лилась по его лицу и капала с носа и подбородка — на полу автомобиля была уже большая лужа крови.

А кровь все капала и капала, и лилась и лилась, и никто ничего не предпринимал. Лужа разрасталась, и нужно было что-то с этим делать. Это был позор. Он вновь нажал кнопку на радио.

— Вызывает девятый — убит офицер, — прошептал он. — Пожалуйста…

— Мне кажется, у меня кое-что есть, — сказала Дэйна.

— Леди, у вас есть все, что надо, насколько я понимаю, — сказал Хэрви Нилсон, мечтательно глядя на нее. — Давайте поработаем двадцать минут — а затем сделаем перерыв. Я думаю, Гавайи — это будет неплохо.

— А я думала, что ты — полицейский, — сказала Дэйна. — Ты, наверное, что-то вроде ученика?

— Да, я только учусь — и хотел бы побольше узнать про тебя.

Дэйна вздохнула и отвернулась от экрана, где просматривала микрофильмы.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать восемь — и я в расцвете сил, — сообщил Нилсон, поднимая подбородок, чтобы скрыть излишний жирок под ним.

— Ты, должно быть, много смотришь телевизор.

— Да я к нему почти не подхожу, — запротестовал Нилсон.

— Тогда почему наш разговор звучит, будто титры из фильмов студии «Уорнер Бразерз»? — спросила Дэйна. — Ты слишком молод, чтобы смотреть старье по утрам в субботу.

— У меня есть занятия поинтереснее по утрам в субботу, — заносчиво парировал Нилсон.

— О, Бог мой, ты что, король спитбола [5] От слова «to spit* — плевать. ?

— Не совсем. — Его раздражало, что она его ни во что не ставит. Однако она не отказывала прямо. Обычно до сих пор, когда он затевал флирт с женщинами, ему либо давали оплеуху, либо сразу принимали его. Эта черно-белая диспозиция утомляла и уже была неинтересна.

— Прости, если разговор тебе прискучил…

Дэйна снова повернулась к экрану.

— Я этого не сказала.

— Ну тогда… — воодушевился он.

— Но здесь не место.

— Назови место — только назови. — Он наклонился немного вперед. Некому было их услышать, и если только она…

— Портер-авеню, 328.

Нилсон озадаченно выпрямился:

— Где это, черт возьми?

— Это адрес ассоциации «Неугасимый свет» в Вашингтоне. Это тот же адрес, что дан здесь для «Бостон Футвеар», организации, которая принадлежит «Кардинал Энтерпрайзерз», — а она сдает в аренду помещение миссии здесь, в Гэнтэме. Итак, у нас есть совпадение! Теперь нам нужно выяснить, кому принадлежит «Кардинал Энтерпрайзерз». Это должно быть в разделе «К»…

— Мои поздравления, — сказал Нилсон и, развернув ее на крутящемся стуле, поцеловал. Когда он завершил поцелуй, взглянул на нее и широко улыбнулся, ожидая комплиментов.

Она встала.

— Я думаю, раздел «К» выше на один ряд. — И она пропала за полками.

— Черт, — пробормотал Хэрви.

Вот так вот. Он сделал свой лучший выстрел — и промахнулся. Ну что ж. Не стоит больше пытаться. Она фригидна, он понял. Определенно, фригидная девица. Но проблема состояла в том, что он все же чувствовал: под этой непроницаемой холодностью играет огонь. И еще было впечатление чего-то хрупкого, что легко разбить. Это беспокоило его. А также беспокоило и то, что это беспокоило его. Потому что он никогда не думал так долго и напряженно о женщинах, которые ему нравились. По большей части то были женщины, которых он встречал в барах или с которыми знакомился на вечеринках. Эти женщины делились на тех, с которыми можно сразу отправляться в постель — и которых до постели не доведешь. Если усилия оправдывали себя, то он шел с ними; если нет — то лучше в следующий раз, мальчик; хорошо, Хэрви?