Андрей Мягков: Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало

— Это ещё что такое?! — бутылка шампанского повисла в руке одного из молодых людей.

— Быстро всё уберите и оставьте нас наедине с администратором, — человек со Шрамом прошёл мимо растерявшейся компании, по-хозяйски расположился в кресле за письменным столом. — У меня мало времени. Вы администратор?

— Я, — недовольно признался подвыпивший служитель ресторана.

— Зовут?

Ответ прозвучал не сразу:

— Карин.

— Как?! — Человек со Шрамом посмотрел на него с подозрением.

— Карин, — повторил администратор, — Каринес полное имя. — И добавил не без гордости: — Я грек.

— Понятно. Прикройте дверь, Каринес, я задам вам несколько вопросов.

Грек выполнил просьбу, с достоинством подошёл к столу.

— Вообще-то это моё место…

Ответа не последовало. Человек со Шрамом достал из кармана красное удостоверение, не раскрывая положил обратно.

— Неделю назад у вас отдыхала вот эта молодая женщина. Узнаёте? — на освобождённую от закусок скатерть легла фотография Милы.

— Да. Людмила Логинова. Двести третий.

— С ней проводили время два человека, которых вы должны узнать по этим фотографиям. — На столе появились изображения Мерина, Сергея Бельмана, Анатолия Филина, Александра Александрова и Юрия Чибилина.

Грек уверенно ткнул пальцем в две из них.

— Вот этот, Сергей Львович Бельман, он занял сто сорок первый одноместный, после того как уехал вот этот, Юрий Михайлович Чибилин.

Человек со Шрамом сгрёб со стола фотографии, кивком головы одобрил высокий профессионализм администратора Каринеса.

— Благодарю. Вы садитесь. Ещё несколько вопросов. Расскажите, только вкратце, как они проводили время?

И на этот раз грек обошёлся без эффектных пауз: было понятно, что поведение постояльцев обсуждалось сотрудниками гостиницы неоднократно и с интересом.

— Время они проводили регулярно. И громко, — армейская шутка на какое-то время завязла в его сальной улыбке.

Сергей Бельман и Мила, обгоняя отягощённых чемоданами пассажиров, бежали вдоль состава. До отхода поезда, судя по объявлению, оставалось совсем немного.

— Как только что-то прояснится, я тебе сразу же сообщу. Ходи на телеграф. У вас там есть телеграф?

— Есть, Сенечка.

— Хорошо. Ходи. Но не звони, ни в коем случае, поняла, да? Они по звонку тебя вычислят. Отсидишься — там видно будет. Тётке скажи, что приехала в отпуск, поняла?

— Да, Сенечка, — Мила с трудом сдерживала слёзы.

— Ключ дай.

— Ключ? Ах, да, конечно, — она достала из сумочки звонкую связку ключей, отцепила один из них. — Они в холодильнике, в морозилке на самом дне.

— Разберусь.

— А как же ты, Сенечка?

— За меня не бойся, не на того мальчика напали. Руки коротки, ты же меня знаешь.

Они подбежали к своему вагону. Сергей протянул угрюмому проводнику билет, оглянулся по сторонам.

— Ну давай, до встречи на солнечных пляжах нашей необъятной Родины, да? Ну давай, — он коротко поцеловал её в губы, подтолкнул в вагон.

— Сенечка! — Мила повернулась всем телом, загораживая проход, потянула к нему руки.

Сергей надолго прижал её к себе.

— Не называй меня больше Сенечкой, ладно?

— Почему, Сенечка? А как же?

— Как-нибудь по-другому. Сергеем, например.

— Сергеем?

— Ну да.

— Хорошо, Сенечка, хорошо, не волнуйся. Я люблю тебя, Сенечка.

Человек со Шрамом видел, как Сергей Бельман, махнув на прощание рукой, двинулся в обратный путь. Он ступил на подножку медленно двинувшегося вагона.

Угрюмый проводник захлопнул за ним дверь.

Поезд Москва — Минск, миновав заваленные промышленными отходами товарные полустанки, зелёной змейкой ворвался в сверкающую гладь московского водохранилища. Металлические перекрытия арочного моста, многократно усиливая, отражали перестук колёс набравшего скорость состава.

Человек со Шрамом шёл вдоль вагона, держась за оконные поручни.

Грязные плиты тамбуров, налезая друг на друга и угрожающе расходясь в стороны, рвали слух оглушительным лязгом.

Человек со Шрамом вошёл в пустой вагон-ресторан, переговорил с официантом — лохматым, в мятой засаленной куртке малым, сунул ему в карман купюру и двинулся дальше по ходу поезда.

Мила стояла в коридоре у окна с закрытыми глазами. Она вскрикнула от неожиданности, когда услышала голос склонившегося над ней человека:

— Я хочу передать вам привет от вашего отчима.

— Какого отчима?

— Вашего. Хропцова Вилора Семёновича.

Первым её желанием было убежать, кинуться к проводнику, закричать, что было сил. Она открыла рот, но спазм сдавил горло, перехватил дыхание. Тогда она отступила назад, шумно ударившись в закрытую дверь купе. «Да, да, заходите, не заперто», — донеслось из-за двери.