Пол Клеменс: Снятие с креста

– Откуда вы знаете, что так и было? – пробурчал Анджей. – Остались долгожители?

– А вы не знали, что мы живем вечно? – иезуитски прищурился Гергерт.

– Допустим, – вздохнул Анджей. – Рубенсу доверили уничтожить мир, и он легко на это повелся. Какая ерунда, право.

– Возможно, не знал об этом, – пожал плечами архивариус. – Возможно, соблазнили – скажем, исцелением от подагры. Не исключены большие деньги, интерес к пугающей стороне жизни и обида на весь белый свет – по причине того, что белый свет останется, а он умрет. Увы, пан Раковский, даже нам неведомы мысли и мотивация великих. Живописец вложил душу в свое творение, все умение, мудрость, знание темных сторон жизни – и создал картину, окутанную мистикой и глубоким зашифрованным смыслом. Зарядил ее темной энергией. Признайтесь, вы что-то почувствовали, когда развернули картину?

– Только не пытайтесь меня убедить, что в обмен на знания Рубенс заложил душу Дьяволу, – усмехнулся Анджей.

– Не буду убеждать, – пожал плечами архивариус. – Но известно о его тесном и душевном общении с неким магистром Агнолиусом из Университета Амстердама. Данный субъект был интересен тем, что увлекался черной магией и черными мессами. А вдруг он открыл нашему герою сокровенный смысл сущего? Приподнял завесу над тайнами мироздания? Вот тот и создал на пике вдохновения свой нетленный шедевр, напитанный глубоким смыслом, к которому и подходить-то страшно. Вот только непонятно, зачем он поручил Шандемо прорисовать незначительные пейзажные детали… Но оно и к лучшему, – Бернандель усмехнулся. – Ошибка живописца обернулась благом для человечества. В умелых руках эта штука могла навредить миру.

«Миру или вам, ребята?» – неприязненно подумал Анджей.

– Шандемо не мог не чувствовать исходящую от картины ауру, – продолжал Гергерт. – И в голове его что-то закрутилось. Он подвиг себя на некрасивый поступок, но так и не решился после смерти Рубенса воспользоваться его картиной. Владел ли он полотном или держал его в завернутом и упакованном виде – тоже не знаем… Известно, что репрессий со стороны заказчиков не было. Ни к Рубенсу, ни к Шандемо. Пожар действительно имел место. Повторить работу Рубенс уже не мог. Вскоре он скончался. Монашеский орден выродился, хотя и остались… гм, последователи.

– Кто эти люди?

– Серьезная тайная организация, – понизив голос, сообщил Гергерт. – Отнюдь не «Общество Вельзевула», не «Храм Сатаны» и тому подобные «всемирные ассоциации ведьм и колдунов». Публика серьезная, обеспеченная, глупостями не занимается. Образованные, целеустремленные люди. Щупальца простираются по всей старушке Европе, команды идут из Дрездена. Свои люди на государственных постах, в силовых структурах, даже не поверите – в церкви. Строгая иерархия и конкретные задачи. В активе – благотворительные фонды, парочка консорциумов… Вы уверены, пан Раковский, что хотите знать? У вас настолько крепкий сон? Повторяю – вы в безопасности. Эти люди не мстят. Они не получат удовольствия от смерти какого-то художника. Они пойдут другим путем.

Борец с мракобесием нетерпеливо шевельнулся и взглянул на часы.

– Зачем им картина? – спросил Анджей. – Превратят в предмет поклонения и будут учинять вокруг нее ритуальные пляски?

– Не будут, – улыбнулся Гергерт. – Но увенчать и украсить тайную мистическую секту она способна. Если не больше. Энергия, таящаяся в картине, действует на подсознание, убеждает апологетов общества в том, что они правы. А что наиболее важно для руководителя, пан Раковский? Знать, что подчиненные искренне верят в правоту своего дела.

– В чем соль этой картины? – упорствовал Анджей. – Ведь не только в том, что это Рубенс?

– Вы еще не поняли? – удивленно приподнял густые брови Гергерт. – Думаю, вы поняли, просто сомневаетесь. Соль в том, что Иисус Христос… не бог. И не сын последнего. Он обычный человек, без всякой божественной природы. И ведь действительно, глядя на эту картину, создается это в корне неверное представление…

Несколько минут в гулком помещении царила тишина. Гергерт снова шевельнулся.

– Грядут глобальные события, пан Раковский. Предпосылки к этому мы уже наблюдаем. Скоро встанет на дыбы арабский мир. Прогнозы наших аналитиков сбываются ВСЕГДА. Все только начинается. Страны будут вспыхивать одна за другой. Тунис, Египет, Ливия, Сирия, Йемен. Волна покатится по всей планете. Назовут это дело «арабским возрождением», «арабской весной» – не суть важно. Исламские фанатики полезут в гору. Христианскому миру станет тяжко – может быть, не сразу, по истечении ряда лет. То, что представляется нынче мелким и незначительным, по истечении срока станет большим и вопиющим. К этому нужно подготовиться.