Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи

– Я подорву вашу репутацию, – сказала ему Кэтрин.

Фрейзер рассмеялся.

– Позвольте дать вам один совет. Если когда-нибудь решите закрутить роман с общественным деятелем, гуляйте с ним нараспашку.

– Можно ведь и простудиться.

Он улыбнулся.

– Вы понимаете, что я имею в виду. Посещайте с вашим любовником – не знаю, употребляют ли еще это слово, – общественные места, известные рестораны, театры…

– Ходите на пьесы Шекспира, – вставила Кэтрин с невинным выражением лица.

Фрейзер сделал вид, что не заметил ее намека.

– Люди всегда ищут в ваших поступках некий скрытый смысл. Они говорят себе: «Ага! На публике он появляется с такой-то. Интересно, а с кем он встречается тайно?» Люди никогда не верят очевидному.

– Интересная теория.

– Эдгар По даже написал рассказ о том, как очевидное помогает обманывать людей, – продолжал Фрейзер. – Не помню его названия.

– Это написал Артур Конан Дойль. Рассказ называется «Похищенное письмо».

Кэтрин тут же пожалела, что поправила его. Мужчины не любят умных девиц. Хотя, в конце концов, какое это имеет значение? Ведь она всего лишь его секретарша, а не любовница.

Остаток пути они ехали молча.

Дом Фрейзера в Джорджтауне выглядел как на картинке. Это было пятиэтажное здание, построенное в стиле конца восемнадцатого-начала девятнадцатого века. Значит, дом стоял уже около двухсот лет. Дверь открыл дворецкий в белом пиджаке. Фрейзер представил ему Кэтрин:

– Фрэнк, это мисс Александер.

– Здравствуйте, Фрэнк. Мы с вами говорили по телефону, – сказала Кэтрин.

– Да, мэм. Рад с вами познакомиться, мисс Александер.

Кэтрин оглядела холл и обратила внимание на лестницу, ведущую на второй этаж, деревянную отделку, отполированную до блеска, мраморный пол и ослепительную люстру над головой.

Фрейзер следил за выражением ее лица.

– Нравится? – спросил он.

– Конечно. Еще как!

Фрейзер улыбнулся, и Кэтрин подумала, не слишком ли восторженно ведет себя. Он может принять ее за девицу, которую привлекает богатство, одну из тех нахрапистых женщин, которые постоянно гоняются за Фрейзером.

– Здесь… здесь красиво, – добавила она заикаясь.

Фрейзер насмешливо смотрел на нее. Кэтрин догадывалась, что он читает ее мысли, и от этого чувствовала себя ужасно.

– Пройдем в кабинет.

Кэтрин последовала за Фрейзером в большую комнату, отделанную деревом, выдержанную в темных тонах и уставленную книгами. В ней чувствовалось что-то от прошлого века, благодатная атмосфера более спокойной и размеренной жизни.

Фрейзер наблюдал за Кэтрин.

– Ну как? – серьезно спросил он.

Она не собиралась вновь попадаться в ловушку.

– Это поменьше библиотеки конгресса, – осторожно ответила Кэтрин.

Он расхохотался.

– Вы правы.

В кабинете появился Фрэнк с серебряным ведерком. Он поставил его на бар в самый угол.

– В котором часу вы будете обедать, господин Фрейзер?

– В семь тридцать.

– Я скажу повару.

Фрэнк вышел из кабинета.

– Что вам налить?

– Спасибо, ничего.

Он взглянул на нее.

– Кэтрин, вы что, не пьете?

– По крайней мере на работе, – ответила она. – Иначе я перепутаю "p" с "o".

– Вы хотите сказать – "p" с "q"?

– Нет, "p" с "o". На клавиатуре эти буквы расположены рядом.

– Я не знал.

– А вам и не надо. Вы для того и платите мне столько каждую неделю, чтобы я разбиралась в таких вещах.

– Что я вам плачу? – спросил Фрейзер.

– Тридцать долларов плюс обед в красивейшем доме Вашингтона.

– Вы уверены, что не передумаете? Может, выпьете?

– Нет, спасибо, – ответила Кэтрин.

Фрейзер приготовил себе мартини, а Кэтрин ходила по кабинету и смотрела на книги. На полках стояла вся традиционная классика. Кроме того, целую секцию занимали произведения на итальянском языке, и еще одна секция была заполнена литературой на арабском.

Фрейзер подошел к ней и встал рядом.

– Неужели вы действительно говорите по-итальянски и арабски? – спросила Кэтрин.

– Да, я прожил на Ближнем Востоке несколько лет и выучил арабский.

– А итальянский?

– Одно время у меня была итальянская актриса.

Кэтрин покраснела.

– Простите. Я не хотела вмешиваться в вашу жизнь.

Фрейзер посмотрел на нее так, словно это извинение сильно его позабавило, и Кэтрин почувствовала себя школьницей. Она сама не знала, ненавидит она Уильяма Фрейзера или любит его. В одном она была твердо уверена: он – самый приятный мужчина из всех, которых она встречала.