Инна Бачинская - Девушка сбитого летчика

Наш гость и мой друг детства, командир корабля Николенька Биллер исчез, не оставив даже записки!

Баська вдруг ринулась к серванту, выдвинула правый ящик, сунула руку куда-то в глубину и вытащила оттуда конверт, видимо с деньгами, и полиэтиленовый пакетик с украшениями.

– Слава богу! Есть!

– Ты с ума сошла, – обиделась я. – Ты что, думаешь, что он…

Тут я замолчала и помчалась в прихожую, где оставила сумочку. Схватила и вытряхнула содержимое на тумбочку. Деньги были на месте, браслетик с бирюзой тоже, и косметичка была здесь, но не успела я перевести дух от облегчения, как поняла, что чего-то все-таки недостает. В сумочке не было ключей от квартиры!

– Бася, он взял мои ключи! – закричала я.

– Ключи?! – ахнула Баська. – Не может быть! Посмотри еще раз!

Она прибежала в прихожую, самолично перебрала барахло из моей сумочки. Ключей не было. Мы уставились друг на друга.

– Который час? – вдруг спросила Баська.

– Восемь.

– Вечера?

– Не знаю. По-моему, утра.

– Звони! – приказала Баська.

– Кому?

– Теткам!

Неверными руками я набрала знакомый номер. Ответили мне тотчас.

– Анечка! – закричала Лелечка взволнованно. – А мы тебе названиваем! А твой мобильник не отвечает! Ты не знаешь, где Николенька? Он не пришел ночевать! Мы так беспокоимся! Аичка уже хотела ехать к тебе!

Я молча опустила трубку на аппарат.

– Одевайся! – приказала Баська.

– Ключи! – закричала я.

– Знаю! – Баська метнулась в кухню, схватила запасные ключи от моей квартиры.

Нам посчастливилось тотчас же поймать машину. По дороге мы не разговаривали. Я судорожно прижимала к себе сумочку. Баська держала меня за руку.

Мы взлетели на мой четвертый этаж, не дожидаясь лифта. Дрожащими руками я сунула ключ в замочную скважину. Дверь распахнулась, и Баська вбежала первой. Нас встретила тишина. Из гостиной в коридор падала длинная полоска света. Мы переглянулись и на цыпочках двинули в гостиную. Там было пусто. Горела люстра, коричневые гардины, к которым я не прикасалась лет пять, были задернуты. Диванная подушка на полу и мой халат на спинке кресла – единственные признаки беспорядка.

– Проверь деньги!

Золотовалютные запасы – три сотни долларов, мамино колечко с александритом и старинная бабушкина брошка с гранатами в позолоченном кофейнике, не пригодном к употреблению по причине трещины, были в целости и сохранности. Я вывалила все это добро на стол, и мы, безмолвные, стояли и смотрели на него.

– Слава богу, – наконец выдохнула Баська. – Кухня!

Никого! Немытые чашки на столе и посудное полотенце на полу.

Мы на цыпочках засеменили в спальню. Здесь тоже было пусто.

Оставался кабинет. Мы взялись за руки. Мне вдруг стало страшно, и я впала в транс.

– Ты чего? – прошептала Баська. – Пошли! Я уверена, что его там нет. Ты сама потеряла эти чертовы ключи. Или оставила в двери, а соседи вытащили. Пошли спросим. Ты и раньше оставляла. И свет не погасила!

– А куда же он делся? – спросила я.

– Кто?

– Николенька Биллер! Леля сказала, что он не вернулся.

– Ну… может, срочно вызвали на работу!

– Оставил бы записку!

– Не успел. Иди!

В кабинете горела люстра. Бросились в глаза несколько книг, валявшихся на полу. Ящики письменного стола были выдвинуты. Опрокинутое кресло уперлось спинкой в стену. Знакомый шарф Николеньки, серо-синий, лежал на столе.

Баська вдруг издала полузадушенный звук, что-то вроде хриплого «а-а-ах-а», и ткнула рукой куда-то… и только после этого оглушительно завизжала!

Сначала я увидела длинные разбросанные ноги… потом кисть руки… сжатой в кулак, странно неподвижной… Тело Николеньки… а сомнений, что это был именно Николенька Биллер, у меня даже не возникло – я узнала его красивые туфли с рантами, – было упрятано за письменный стол. Я вскрикнула, колени мои подогнулись, и я опустилась на пол. Баська, переставшая визжать, упала рядом.

– Сердечный приступ, – прошептала она. – Нужно посмотреть!

Я замотала головой.

– Может, еще жив. Вставай!

Помогая друг дружке, мы поднялись и сделали шаг по направлению к письменному столу, готовые к любой неожиданности. К тому, что Николенька вдруг вскочит и закричит «бу!», или хлопнет в ладоши, или… или… завоет, как привидение, и расхохочется!

Увы. Николенька, в расстегнутом плаще, лежал, не шевелясь, с запрокинутой головой. Глаза его невидяще уставились в потолок…

Мы вылетели из кабинета, толкаясь, проскочили через дверь. Опомнились только в прихожей.