Сергей Дигол - Утро звездочета

— А что за условия?

— Понятия не имею, — пожимает плечами Кривошапка. — Контроль над ФСБ — это понятно. Но, возможно, речь шла бы и о других вещах. О контроле над остальными силовыми ведомствами. О доле в контролируемых государством активах. Да мало ли о чем можно договариваться с позиции силы, когда до выборов — чуть больше года? Любой отказ влек бы за собой новые громкие преступления. Может, теперь наших звезд убивали бы сразу по двое-трое, а то и по пять. А может, стали бы отстреливать высокопоставленных чиновников. Начали бы с мэров, потом перешли на министров. Вариантов было много, и все у этих ребят было в руках. Они реально поставили под угрозу саму систему, понимаешь? Никто и предположить не мог, что в верхушке главной спецслужбы страны засели такие отборные пидарасы. А ведь их можно было вычислить. Ну кто еще мог организовать целый гараж фальшивых спецмашин? А выстрелы из-под мигалок? Это же не просто попытка подставить коллег и выиграть время? Это сигнал наверх, в Кремль. Вот, мол, какой у вас человечек на ФСБ сидит! Вон у него какой бардак под носом! Как такому безопасность страны доверять? А суперснайперы? Наконец, Карасин — ну очевиден же почерк! Нас вообще не должны были пускать на место преступления, убийство засекретить, а самого Карасина объявить пропавшим без вести. Мы не должны были это видеть, сечешь?

— Сколько их? — спрашиваю я. — Заговорщиков сколько?

— Точно не знаю. Вроде трое, но фамилии на моем уровне станут известны через год, это в лучшем случае.

— А какой у тебя уровень?

— Хороший вопрос, — ухмыляется Кривошапка. — Удивительно, что ты до сих пор не спросил о Мостовом. Это ведь он заставил меня всю эту лабуду тебе навесить? Разве нет?

— А разве нет? — уточняю я.

— Это хорошо, что тебя не отпускают мании, — говорит Кривошапка. — Начальник обязан быть подозрительным, в меру конечно. И потом, тебе ли не верить, после всего, что с тобой случилось?

— Знаешь, я до сих пор не понимаю, что со мной случилось, — признаюсь я.

— Ты оформил провал заговора, назовем это так.

— Это тоже формулировка Мостового?

— Ну уж нет, — смеется Кривошапка. — Этот шедевр я ему не уступлю. Но по сути, так и было. Когда твой Лансер распорол бок бэхе, заговорщики уже давали показания. Подозреваю, что выглядели они при этом не очень презентабельно. Солидные дяди в генеральских званиях, да еще повернувшие, извини, раком вертикаль власти… После такого не очень-то веришь в поражение. Даже когда тебе ломают ребра и выбивают зубы вчерашние подчиненные.

— Да, но как…

— Банальнейшая история. Один из заговорщиков решил, что компаньоны его кидают и слил всю компашку. Вечером в субботу все они уже сидели в родных казематах. Оставалось разыграть спектакль для народа, но так, чтобы и его участники ничего не заподозрили. Поэтому для вторых машина должна была быть только марки БМВ, а для первого — само собой без мигалки.

— Значит, все-таки не было.

— …И вот это я точно узнал от Мостового. Нужна была фотография на первую полосу, видео в экстренные выпуски новостей. Нужно было успокоить народ. Нужную машину подвели в нужное место, ну а на твоем месте мог, как в старом советском фильме, оказаться любой. Но повезло тебе.

— Не лучше ли было столкнуть два беспилотника?

— Зря иронизируешь, водитель БМВ погиб на месте.

— Кто он?

— Уголовник, которому пообещали амнистию. Что ж, перестарались. Теперь он свободен до скончания веков. А тебе повезло, — повторяет Кривошапка. — Немного работы, стресса, приемлемые травмы и как награда — гладкая карьера с плановыми повышениями. Главное — не будь дур…

Он хватает меня за пуговицу, демонстрируя удивительную реакцию. Промедли он полсекунды, и мое тело изрядно помяло бы аккуратно подстриженную траву в больничном сквере. А так, траву мнем мы оба после того, как падая, я хватаю Кривошапку за руку и он валится на меня. От неожиданности он забывает, что перед ним больной и ослабленный человек, и этого мне хватает, чтобы выиграть битву. Я сажусь ему на спину и заламываю руки.

— Зачем ты пришел? — кричу я ему в ухо.

— Идиот! — шипит Кривошапка. — Здесь везде камеры, придурок!

— Руку сломаю! — угрожаю я. — Сука!

— Сейчас народу набежит! Слезай, идиот!

— Что ему надо? — кричу я.

— Кому? — кричит он.

— Сам знаешь кому! — еще сильнее сжимаю я ему руку.

— Я работаю на ФСБ, идиот!

— Мостовой! Что, блядь, ему надо?

— Ты глухой? Я эфэсбешник!

— И что? — кричу я, но моего короткого замешательства ему хватает для того, чтобы вырвать левую руку и ударить меня в бок.