Сергей Дигол - Утро звездочета

— Дашкевич болен? — поражен я.

— Лейкоз, — говорит Кривошапка и мне все становится ясно.

Он не врет, и бледное, вечно бледное лицо Дашкевича встает у меня перед глазами как бесспорное и безнадежное доказательство.

— Ему-то осталось, в лучшем случае, десять месяцев, — добавляет Кривошапка, и я снова замечаю круги перед глазами, с которыми собирался было попрощаться.

— Ничего себе, — только и говорю я.

Кривошапка испытующе смотрит на меня.

— Что же ты не спрашиваешь, почему не я? — интересуется он.

— О тебе я не подумал, — мщу я за усилившееся от последних новостей головокружение, и мы оба ухмыляемся.

— Тебе не плохо? — заглядывает он мне в лицо.

— Гораздо лучше, — вру я и выдаю себя глубоким, свистящим ноздрями вдохом. — Нет, правда нормально, — уверяю я и действительно чувствую облегчение.

— Так почему, кстати, не ты? И кстати, — соображаю я, — ты разве не уходишь с Мостовым? — сдаю я себя с потрохами.

— Вы как бабы, — констатирует Кривошапка, — только вот времени обсуждать ваши сплетни у меня точно нет. Можно подумать, тебя это больше интересует, чем ответ на вопрос, чем вызвано твое назначение и, между прочим, награждение государственной наградой. И, кстати, чего ради ты лежишь тут с головокружениями, межпозвоночной грыжей и пятимиллимитровым полипом в желчном пузыре. Сам-то слышал об этом своем диагнозе?

— Откуда ты…

— Слушай внимательно, — говорит Кривошапка тихим и цепким голосом. — Почему ты здесь, ты можешь не узнать, даже если займешь место Мостового и получишь государственную награду. Я же знаю это потому, что знаю про твой полип, о котором ты сам не в курсе. Устраивает тебя такое доказательство?

Я отвечаю хмурым молчанием.

— Отлично, — кивает он. — Шила в мешке не утаишь, но за разглашение информации, которую ты сейчас узнаешь, меня должны убить. Не могут, — поднимает он палец, — а обязаны. Живьем закатать в фундамент одного из небоскребов Делового центра на Пресне.

— Тогда и меня придется…

— Безусловно. Только тебя пришьют прямо здесь. Ну, там, как обычно — перепутают ампулы, а в заключении напишут что-то очень почетное. «Несмотря на все усилия врачей, в результате последствий перенесенной травмы, несовместимой жизнью…». Как-то так. И все же я хочу, чтобы ты знал.

Нужно ли мне это знать, Кривошапка не спрашивает.

— Директор ФСБ, — переходит он еще на полтона ниже, — некоторое время назад получил письмо по электронной почте. Письмо необычное, а по содержанию — немыслимое. Автор не подписался, но потребовал от Бортникова немедленно уйти в отставку. В противном случае грозил действиями, которые поставят на уши всю страну. Ну, то есть, по сути дела, письмо — лоховская разводка, голимое гопничество. Если бы не одно «но». Письмо пришло на прямой и закрытый адрес Бортникова, известный только руководству страны и генералитету ФСБ. Стали проверять. Оказалось, письмо отправлено со служебного компьютера одного из очень больших эфэсбешных начальников, можно сказать, с компьютера одной из правых рук директора. Естественно, допросили. Конечно, он все отрицал, да и не было причин ему не верить. В момент отправки письма его не было в кабинете. Там вообще никого не было, в этом кабинете, кроме включенного компьютера. С тех пор все компьютеры в ФСБ работают только в присутствии хозяев. Я не врубился в эти тонкости, в конце концов, я не программист, но выглядело это так, будто компьютер сам по себе выполнял команды и отправлял письмо со своего адреса, а руководили им совсем из другого места. В общем, высший пилотаж хакерства, так я понимаю. И что совсем уж интересно, так это то, что скандальный взлом секретного, в общем, компьютера, не напугал руководство. Они решили, что имеют дело с правонарушением технологического характера, стали московских хакеров кошмарить. И прозевали момент, когда началась катастрофа. Следишь за мыслью? — спрашивает он, когда я уже готов вслух назвать происходящее бредом.

— Так вот, — продолжает он в ответ на мой кивок. — Они увлеклись обстоятельствами, в которых создавалось письмо, но игнорировали главное. Угрозу. А ее привели в действие. Подсказать, где и когда?

Я мотаю головой, но Кривошапка расшифровывает мой жест правильно — я понятия не имею, о чем это он.

— Карасин, — подсказывает он. — Первое звено цепной реакции. После этого остальные убийства были лишь вопросом времени. Хотя и это они профукали, а ведь обязаны были проанализировать… Кстати, будь готов к тому, что на новой должности сразу столкнешься с висяком, который никогда не раскроешь. Да, я об убийстве Карасина.