Сергей Дигол - Утро звездочета

Как он собирается это сделать, думаю я. Он что, в самом деле рассчитывает, что курсируя мимо дома Наташи, я сверну к ней и тем самым спалюсь? Свернуть при исполнении задания государственной важности — тут никакие протекции не помогут, это Мостовой верно рассчитал. Удивительно, что с нас не взяли расписку о неразглашении — не ту, что я давал, поступая на службу, а особую, может даже на специальной бумаге, где на просвет вырисовывается герб Федеральной службы безопасности.

Зная, что дети через три дня улетают к бабушке, зная, что меня все еще тянет к Наташе, решительно все зная обо мне, о Наташе и о наших детях, Мостовой отправляет меня на Енисейскую как ищейку — по следу, усыпанному отравленным собачьим кормом. Он боится и презирает меня, ненавидит меня так, что разбрасывает сомнительные приманки даже теперь, когда сам рискует оказаться в западне. Я, конечно, никуда не сверну и проезжая мимо дома Наташи, даже не сброшу газа, и Мостовой это тоже знает. И все равно он готовит мне неприятности: будь что будет, а вдруг да выгорит?

— Ну вот так, господа, — откидывается на кресле Мостовой, закончив с распределением участков.

Он включает телевизор, а Дашкевич озабоченно снимает пиджак, который он позволяет себе накидывать на спинку стула в кабинете начальника. Дашкевичу достался самый центр — улица Мясницкая, и то не вся, зато начиная от здания ФСБ. Ловить там преступникам нечего, а эффект неожиданности — сказка для неудачников, это понимает даже такой неудачник как я.

Телевизор включается на канале Евроньюс, где идет прямая трансляция с заседания Общественной палаты. Там что-то не так: зал в Кремлевском дворце снимают будто из-за двери, слов не разобрать и лишь по интонации можно догадаться, что бубнящий голос принадлежит президенту Медведеву. Камера как-то неуверенно держится в руках оператора, а сам оператор словно пятится назад, но когда я это понимаю, перед камерой возникает человек в костюме и закрывает объектив ладонью. Трансляция прерывается, канал уходит на рекламу.

Мостовой реагирует мгновенно — переключается на Первый канал. Там, однако, передача про поэта-песенника Дербенева, которую я узнаю по первым кадрам — потому, что уже несколько раз попадал на нее. По «России» идет интервью спецпредставителя при НАТО Рогозина и мы успеваем услышать, что Россия, со своей, как он выражается, стороны, берет паузу, но в чем именно, так и остается загадкой, поскольку Мостовой переключает телевизор на «Россию-24». Там точно должна идти трансляция из Кремля, но вместо нее мы видим рекламу. Ролик Газпромбанка, затем — кофе «Нескафе», за ним — банк ВТБ, потом — новая Тойота Камри, а следом — новости страхового бизнеса, сразу по окончании рекламного блока.

— Черт, — говорит Мостовой и поворачивается к нам. — Чего ждем, коллеги? Иванян, Кривошапка! Ваша смена уже через час!

Моя же наступит через десять с небольшим часов. Это время пролетит незаметно и все же его достаточно, чтобы не только напиться, но и выспаться после хорошей пьянки. Ночью же спать не придется, вот только вместо выпивки и сна у меня еще осталось несколько поручений самому себе. Первое — звонок Наташе, второе — вечер с детьми. Добавляется и третье, и это, пожалуй, самая неожиданная и неприятная часть субботы. Мостовой просит меня задержаться на работе до шести вечера.

— Это приказ, — уточняет он. — Дежурства расписаны так, чтобы хотя бы один человек из группы был бы на месте. Посиди не телефоне, не отключай Интернет, если что-то срочное — делай рассылку всем нам. Есть, кстати, общий дежурный, он, если что, обзвонить дежурных по группа, так что из своего кабинета постарайся не отлучаться. Даже в туалет — ну по очень крайней нужде, договорились?

Он треплет меня по плечу — я заслужил его ободрения. За что? Да хотя бы за то, что он только что сорвал мне вечер с детьми, последний, между прочим, вечер перед разлукой на месяц. Догадывается ли он об этом? После того, что случилось сегодня, я и не знаю, что думать. Шансов у меня никаких и все же, оставшись в кабинете в одиночестве, я первым делом набираю Наташин номер.

Объяснять мне ничего не приходится: Наташа легко соглашается отпустить детей в полседьмого вечера, я же, воодушевленный неожиданно легкой победой, не нахожу ничего предосудительного в том, чтобы оставить свой пост на полчаса раньше. Чтобы быть вовремя, этого должно хватить, прикидываю я, включаю компьютер и захожу на сайт телеканала «Россия 24». Сейчас мне впервые хочется, чтобы разговоры о жучках в служебных кабинетах оказались правдой. А еще лучше — камеры видеонаблюдения, и чтобы одна из них висела прямо над моей головой.