Сергей Дигол - Утро звездочета

— Писатель был застрелен у себя дома, стреляли снаружи и через окно. Зельцер погиб прямо за домашним компьютером, когда отвечал на комментарии в собственном блоге. На первое сентября было назначено главное событие литературного года — выход нового романа Михаила Зельцера, название которого держится в тайне, но который, если верить анонсу издательства, будет посвящен одному из самых драматичных событий в истории два…

Громкий хлопок и яркая вспышка над головой Малахова вызывает странные последствия: на студию сыплется дождь из искр. После чего я вижу по монитору, как люди падают с трибун. Падают, поднимаются и бегут, отчего гудит отделяющая нас от студии перегородка. Бегут все — это я понимаю по грохоту, по крикам, по тому, что даже телезрители сейчас хватают детей и порываются сбежать из своих квартир.

В конце концов не каждый день увидишь в телевизоре упавшую камеру, беспристрастно фиксирующую ноги спасающихся в панике людей.

— Блядь! — хватает меня за руку очкарик и первым выбегает в коридор.

Я спешу за ним, и, хотя понимаю, что это всего лишь софит, всего лишь гребанный взорвавшийся прожектор, ноги подсказывают мне, что до этого мгновения я все делаю правильно. Стена, отделявшая нас от студии, судя по звукам за моей спиной, снесена беглецами, и мне стоит прибавить в скорости, чтобы не оказаться у них под ногами. Все это видят мои сын и дочь, и у меня даже захватывает дух — пока не от бега, а от мысли о том, как вскакивает перед телевизором Наташа и как, заперев крик ладонями, мысленно хоронит меня, погибшего где-то там, за кулисами взорванной террористами студии.

Ничего не подозревающий водитель едва не бьется головой о руль, когда я прыгаю на заднее сиденье. Работа есть работа: он тут же приходит в себя и с полоборота заводит «Фокус».

— Домой? — поворачивается он ко мне, и я киваю.

И — облегченно вздыхаю.

Домой я так и не попадаю. Машина мчит меня на работу, и по дороге перед моими глазами проносятся светофоры, люди, отдельные торговые центры и целые кварталы, а еше — коридоры «Останкино», по которым я бежал, спасаясь от грохота шагов за спиной, и мне кажется, что эти несколько минут бегства и есть промелькнувшая перед глазами жизнь. Больше, как ни стараюсь, я ничего не в состоянии вспомнить.

А начинается все со звонка Мостового на мобильный водителя.

— Это вас, — протягивает тот мне трубку.

— Живой? — интересуется Мостовой и в его голосе мне слышится улыбка.

— Товарищ полковник, — бормочу я.

— Ну вот, все обошлось, — теперь точно смеется он. — Зря волновался, что не справишься.

— Товарищ…

— Ты лучше думай, где оповещатель посеял, — перебивает он.

— Оповещатель? — потею я и хлопаю себя по мундиру. — Товарищ полковник, «Йота» при мне.

— Да? — удивляется он. — В таком случае кто дал право нарушать служебную инструкцию? Зачем отключил устройство?

— Отключил? — не меньше удивлен я, доставая «Йоту» из внутреннего кармана.

Мостовой прав: устройство действительно отключено, и это — беспрецедентное нарушение инструкции. А еще — невероятное событие, ведь с тех пор, как я перевел аппарат в режим бесшумной вибрации, на сенсорный дисплей я жму исключительно для того, чтобы начать разговор или принять и передать сообщения.

— Но аппарат отключен! — возмущается Мостовой.

— Так точно, — рапортую я. — Но он и не включается.

— Что за бред? — начинает было Мостовой, но не решается вступать в техническую дискуссию, да еще на расстоянии. — В общем, как приедешь — сразу ко мне.

Я возвращаю трубку водителю и вижу, как мимо нас проносится милицейская машина с включенной мигалкой. Стало ли на улице больше милиции? Сидя в несущемся со скоростью ста двадцати километров в час служебном автомобиле, этого не скажешь. Меня беспокоит какая-то мысль, но что именно, я понимаю, лишь окунувшись в заваруху, из которой чудом вынырнул несколько минут назад.

Жена, дети! Я просто обязан позвонить Наташе, которая, должно быть, сломала ногти, набирая мой номер.

— Я прошу прощения, — протягиваю я руку и вижу в зеркале удивленный взгляд водителя. — На минутку.

Сообразив, он возвращает еще не остывший от тепла моей руки телефон. Номер мобильного Наташи я, к счастью, помню наизусть, слишком уж памятным, для нас обоих, был тот мой подарок — мобильный телефон с абонентской картой. Мой первый подарок на первый для нас двоих ее день рождения.

— Вы в порядке? — чуть ли не кричу я в трубку. — Наташа!