В студии раздаются аплодисменты — робкие, словно зрители не понимают, уместно ли хлопать девушке в черном платье и черной косынке. Меня не перестает бить дрожь, но я не понимаю, что меня больше волнует: когда меня пригласят в студию или откуда в ней входит сестра Плющ? Малахов и Джабирова-старшая вполголоса приветствуют друг друга.
— Как вы? — интересуется ведущий и у меня самого встает комок в горле.
— Держимся, — тихо говорит Джабирова, и студию сотрясают овации.
— Про вашу сестру говорили, что она — образец кавказского отношения к семье. Всего, несмотря на возраст, добилась сама. Перевезла в Москву маму, вас, младшую сестру. Изменила ли Аризу слава? Стала ли она для вас другой сестрой? — делает Малахов акцент на слове «другой».
— Сестра всегда остается сестрой, тем более такая сестра, как Ариза, — говорит Джабирова, срывая новый шквал аплодисментов.
— На нашей сцене, — говорит в камеру Малахов, — есть певица, которую считали «творческой сестрой» Плющ. Причем не только из-за того, что обе известны широкой публике под псевдонимами. У них много похожего в творчестве, — он поднимает папку и читает по бумажке, — искренняя мелодичность песен, свежесть и непосредственность, отличающие их творчество от большинства «фанерных» героев нашей эстрады. Такой оценки, — поднимает глаза Малахов, — эти певицы удостоились из уст патриарха советской и российской музыки, легендарного композитора, автора знаменитой песни «Ландыши», занявшей второй место в проекте Первого канала «Хит-парад ушедшего века», народного артиста СССР Оскара Фельцмана. И сегодня сестра Плющ по сцене у нас в гостях. Встречайте — Максим!
Каштановолосая девушка оставляет нас с молодым человеком одних в комнате ожидания, и теперь я точно чувствую себя последним дураком. Мало того, что мой выход откладывают и, как я начинаю подозревать, до окончания программы, так еще оказывается, что я не в состоянии узнать с расстояния пары метров звезду первой величины.
— Вы ведь были подругами? — интересуется Малахов у Максим. Та кивает.
— А вот не было у тебя поначалу чувства ревности? Ты ведь уже была популярной, когда на экранах появилась Ариза, — напоминает ведущий. — Не возникло мысли, что проект Плющ — это конкуренция проекту Максим?
Певица неожиданно хлюпает носом. Потом вздыхает. Потом тяжело глотает. Потом поднимает полные слез глаза.
Слышатся женские возгласы. Из-за того, что их издают сидящие на трибунах зрительницы, кажется, что в студию пытаются проникнуть посторонние, и я даже вытягиваю шею в надежде увидеть их живьем. Гвалт нарастает, и Малахов просит передать микрофон на трибуну.
— И не стыдно!
Камера не сразу вылавливает женщину с мясистым носом и тонкими, ярко накрашенными губами меж свисающих щек. Ее лицо покрыто толстым слоем пудры, но даже домашний грим не скрывает охватывающего ее гнева.
— Стыд и позор! — кричит она. — На весь мир позорище! Ходорковского гноят в тюрьме, а таких людей отстреливают как… я не знаю, как грызунов каких! Как вы вообще допустили?! — зашкаливает громкость ее голоса так, что микрофон издает резкий свист.
Режиссер реагирует мгновенно. Камера переключается на Колокольцева, который не сразу понимает, что тирада адресована ему и поэтому впервые за время эфира проявляет беспокойство, бросая озадаченный взгляд в сторону Малахова и, видимо, не находя поддержки.
— Московская милиц…, — начинает было Колокольцев, но замолкает с отрытым ртом, вслушиваясь в разрозненные крики зрителей в студии.
Микрофон у напудренной женщины отбирают, но даже без усилителей голоса зрителей напрягают даже здесь, в отгороженной от студии импровизированной комнатые ожидания.
— Я предлагаю, — вступает Малахов, всегда, как я уже убедился, тонко чувствующий грань, отделяющую рейтинговую заварушку от хаоса, — выслушать эксперта в студии, известного психолога Фарида Сафруанова. В одном из интервью вы предположили, — оборачивается он к сидящему в первом ряду упитанному мужчине с благородной сединой, — что громкие убийства этого месяца как-то связаны с природными явлениями, — Малахов протягивает мужчине микрофон.
— Не просто предположил, — говорит психолог, — но и научно обосновал. Видите ли, Андрей, жару этого лета в Москве не случайно называют аномальной. Такого продолжительного периода, когда температурные нормы били все рекорды, не было в столицы за все годы наблюдений — это признано уже всеми метеорологами. Да, человек, как говорил Аристотель, животное общественное, но все же он — животное, добавлю я. Человек — органичная часть планеты Земля и все происходящие на ней процессы, в том числе климатического характера, отражаются не только на его кошельке и планах на отпуск, но и на психосоматических процессах, происходящих в человеческом организме.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу