Елена Колина - Не без вранья

Странно говорить человеку — у меня с тобой все кончено, но давай жить вместе… Конечно, Лиля хотела жить не в коммуналке, а в отдельной квартире, но, двигала ли ею корысть или любовь, она жила по каким-то своим внутренним законам. И все еще был общий у Маяковского с Бриками ЛЕФ, и предполагалось, что в новой квартире будет штаб ЛЕФа. В общем, Лиля была довольна всем, а Маяковский счастлив общей квартирой, общей жизнью.

Квартира была совершенно разрушена, и, чтобы заработать денег на ремонт, Маяковский отправился в турне. Турне — это звучит красиво. Но это был огромный, выматывающий труд: каждое выступление по три часа и плюс вопросы. Маяковский был, конечно, «публичный поэт», эстрадный поэт и нуждался во встречах с публикой, но не настолько же нуждался! А потому что — деньги. Любви Маяковского «пришел каюк», но не семье, не его материальной ответственности.

Все деньги, которые Маяковский зарабатывал выступлениями, он посылал Лиле. Лиля занималась ремонтом и обустройством — заказала мебель, книжные шкафы (книжные шкафы не влезли в крошечные комнатки, и их пришлось поставить на лестничной площадке, навесив специальные замки). Заказала табличку «Брик. Маяковский».

Лиля пишет Маяковскому в Ялту, где у него очередные выступления, как они живут: «По понедельникам у нас собираются сливки литературной, художественной, политической и финансовой Москвы», «по воскресеньям — ездим на бега — шикарно!», «в остальные дни Ося бывает у женщин (Оксана, Женя)», а сама Лиля навещает «верхи». «Только ты не завидуй, Волосит!»

Ох! Кто эти «верхи»? Высшие чины ЧК?.. За это письмо, за эти «сливки, бега, верхи» — какая-то ужасная пошлость — можно в ней разочароваться. Но Маяковский не обижался, он сам всего этого хотел, и «верхи» его ничуть не раздражали. Лиля вскоре приехала к Маяковскому в Крым, они вдвоем прожили две недели у моря. Может, забудем ее слова, что они не были близки?

Итак, «идеал» потребовал много денег.

Деньги — это, конечно, интересно…

Посчитано, сколько зарабатывал Маяковский, — приблизительно тысячу рублей в месяц. Чтобы понять, сколько это: рабочий получал зарплату семьдесят рублей в месяц.

Наталья Брюханенко, у нее был роман с Маяковским: «Лиля сидела в столовой. Маяковский был уже в пальто, зашел поцеловать ее на прощанье, нагнулся к ней.

— Володя! Дай денег на варенье, — сказала Лиля.

— Сколько?

— Двести рублей.

— Пожалуйста. — Он вынул из кармана деньги и положил перед ней.

Двести рублей на варенье! Эта сумма, равная нескольким студенческим стипендиям, выданная только на варенье так просто и спокойно, поразила меня».

Двести рублей на варенье — почти три зарплаты рабочего. Маяковский очень много зарабатывал. И это давалось ему тяжелым трудовым потом — в прямом смысле, нервным напряжением, сорванным голосом.

Кстати, о варенье, о ремонте. Тем же летом американская подруга Маяковского Элли Джонс попросила его выслать деньги, шестьсот долларов, «на госпиталь» — так иносказательно она сообщила ему о рождении ребенка. Маяковский ответил телеграммой — деньги выслать не может по объективным обстоятельствам. Объективные обстоятельства у него скучные, как у всех, у кого случилась необязательная любовница, да еще зачем-то рожает, — жена, дом, ремонт… В следующем году Лиля отправилась в Вену, и из Вены Лиля прислала несколько телеграмм Маяковскому и Брику с просьбой перевести деньги. Наверное, она поехала в Вену, имея при себе какие-то деньги, зачем же несколько телеграмм за три недели, что за нужда — карты, магазины? Маяковский был в это время в турне в Поволжье, но перевел ей в Вену деньги.

Почему Элли Джонс на роды нельзя было перевести деньги, а Лиле в Вену можно? Потому что потому. Но Лиля здесь ни при чем, хоть в этом она точно не виновата. Осенью 1926 — зимой 1927 года квартира в Гендриковом превратилась в штаб-квартиру ЛЕФа, в «салон». Там всегда толпился народ и, кроме того, были специальные «лефовские вторники». А у Маяковского год был очень тяжелый — опять турне. Маяковский писал Лиле: «Езжу как бешеный». Действительно как бешеный: за год он проехал сорок городов, у него было больше ста выступлений. Так что он в Москве бывал нечасто.

Все это, про деньги, ни в коем случае не к тому, что он, бедный, надрывался, а Лиля в это время царила в салоне, ездила на бега. Одна Лилина старая знакомая — она не особенно любила Лилю, но все же сказала: «Он хотел этого. Ну не насиловала же она его… Ему это доставляло радость — и покупать ей шубы, и покупать ей драгоценности, и предоставлять ей возможность путешествовать. Ему это была радость».